К политической сфере жизни общества непосредственно относится. Тематические тесты по обществознанию егэ Основные вопросы для самоконтроля

Итак, Маркс вполне адекватно оценил особенности классической восточной структуры. Показательно, что он, столь неравнодушный к классовому анализу, ни разу не употреблял понятие «класс» применительно к Востоку, включая и современный ему Восток. Там, где нет частной собственности, нет и не может быть места классам и классовым антагонизмам – так можно понять это умолчание. И это при всем том, что о частном владении и о социальных антагонизмах, скажем, в Индии, Маркс писал немало и охотно. Но если не класс, не частные собственники, то кто?

«Если не частные земельные собственники, а государство непосредственно противостоит непосредственным производителям, как это наблюдается в Азии, в качестве земельного собственника и вместе с тем суверена, то рента и налог совпадают, или, вернее, тогда не существует никакого налога, который был бы отличен от этой формы земельной ренты. При таких обстоятельствах отношение зависимости может иметь политически и экономически не более суровую форму, чем та, которая характеризует положение всех подданных по отношению к этому государству. Государство здесь – верховный собственник земли. Суверенитет здесь – земельная собственность, сконцентрированная в национальном масштабе. Но зато в этом случае не существует никакой частной земельной собственности, хотя существует как частное, так и общинное владение и пользование землей» . В этой пространной цитате мысль выражена наиболее четко: вставший над восточными общинами правитель и обслуживающий его аппарат власти, т.е. государство, – это не только символ коллектива, но и реальная власть. Власть, основанная на верховной собственности государя и государства.

Заключая эту мысль, стоит еще раз сконцентрировать внимание читателя на том, что, по идее Маркса, в условиях отсутствия частной собственности на передний план выходит государство как верховный собственник и высший суверен, т.е. как высшая абсолютная власть над подданными. Государство в этом случае становится деспотией, правитель – восточным деспотом, а подданные оказываются в состоянии поголовного рабства (все рабы, каждый – раб перед лицом вышестоящего). Такое государство не выражает интересы господствующего класса собственников, ибо нет ни собственников, ни классов. Оно стоит над обществом, подавляя его собой.

Я напомнил об идеях Маркса по поводу «азиатского» общества и соответствующего способа производства не только потому, что сам на протяжении ряда десятилетий стремился именно эту идею противопоставить вульгарной схеме истматовских формаций (противопоставить Маркса истмату было единственной возможностью избежать повторения вульгаризованной истматовской схемы). Гораздо существеннее отметить, что сам Маркс хорошо понимал, что такое традиционный Восток, и, более того, хорошо видел, что альтернативой частному собственнику в истории человеческих обществ всегда было жестокое деспотическое государство. Почему же он не принял этот вывод во внимание, когда конструировал общество светлого будущего? Справедливости ради надо напомнить, что теория предполагала отмирание государства. Но ведь социальная революция шла под знаком диктатуры пролетариата – а что это, если не государство, да еще какое? Может быть, Маркс рассчитывал на разум передовых пролетариев, которые, использовав рычаг диктатуры, сразу же ее демонтируют, потому что осознают, какой роковой силой в их руках оказывается это самое государство? Увы, об этом он, даже если и думал так, нигде не написал. Да и не учел он того, что столь желанная им революция и соответственно диктатура будут реализованы там, где капитализма еще почти не было и где хотя бы только поэтому враждебных передовому пролетариату классов окажется столько, что для уничтожения их необходимо будет сохранить диктатуру надолго. На такое долгое время, что она успеет институционализироваться и стать основой структуры задолго до того, как кто-либо станет всерьез говорить об отмирании государства, армии и прочих орудий принуждения и насилия. Словом, ситуация достаточно ясна.

Маркс умер в конце ХIХ в. Революцию по-марксистски делали в начале XX в. О чем же думали те, кто ее совершал, насколько они следовали рецептам Маркса? Следует сразу же отметить, что революционные постулаты марксизма лежали в основе большевизма, при всем том что и Ленин, и его учитель и предшественник по революционной борьбе в России Плеханов хорошо знали идеи об «азиатском» способе производства. Знали и даже примеривали их к полуазиатской России. Правда, Плеханов делал из этого сравнения логичный вывод, что Россия, будучи азиатской державой, принципиально отлична от антично-капиталистического Запада и что для революции по-марксистски она еще не готова. Ленин же, как известно, считал, что эта неподготовленность не имеет значения, что отсталость России будет ликвидирована при помощи передового Запада, а потому важно начать, а там видно будет… Ленинизм победил, и последствия этого в наши дни хорошо видны всем. Однако так было не всегда.

На протяжении долгих десятилетий идеология, ревностно отстаивавшая абсолютную истинность марксизма и ленинизма, ставила своей целью убедить всех в том, что марксизм и революция большевиков привели к успеху. Соответственно искажались факты и извращалась вся историческая картина. Злодеяния ГУЛАГа выдавались за благодеяния, неудачи рисовались как успехи, а внутренние структурные пороки нового строя не только всерьез не анализировались, но, напротив, всячески скрывались от глаз. Даже заговорить на эту тему считалось делом антинародным и подсудным, а уж исследовать и тем более опубликовать исследование означало злостно оклеветать строй и сулило автору долгие годы заключения, если даже не физическое уничтожение.

Неудивительно поэтому, что на смену объективному анализу в сфере общественных наук пришли сознательное искажение, иллюзорные построения, утопические идеи. Выдавать желаемое за действительное, иллюзии за реальность стало в нашей стране в некотором смысле профессией, особенно выгодной для тех, кто этой профессии не стыдился, а, напротив, активно и умело в ней преуспевал. Собственно, именно на этой основе и расцветал исторический материализм (истмат), главной конечной целью которого было убедить всех, что мы победоносно и успешно идем к светлому будущему.

Историческая схема истмата примитивна. Опираясь на Маркса, эта схема сформулировала пятичленную лестницу формаций (первобытность – рабовладение – феодализм – капитализм – социализм), которая была провозглашена обязательной для всего мира и для всех стран мира, если только эти страны просуществовали достаточно долго. В указанной схеме, как легко заметить, не было места Востоку, более того, она сознательно и принципиально отвергала идеи Маркса об «азиатском» способе производства. Факт исключительный, если иметь в виду, что каждое слово великого основателя ценилось на вес золота и цитировалось при всяком удобном случае. Те же, кто в свое время, в 30-х годах, пытался было упоминать об «азиатском» способе производства и применять соответствующие идеи Маркса для характеристики того, что происходило в странах Востока в XX в., плохо кончали. Этим было дано всем достаточно четко понять, что Сталин таких поисков не одобряет.

Почему Сталин не одобрял их, ясно как божий день. Ведь сама жизнь заставляла понять даже самых рьяных начетчиков: мало ли что думал Маркс относительно Востока, лучше об этом не вспоминать, ибо то, что описывал Маркс, слишком уж похоже на то, что происходит в стране победившего социализма… В обществе сталинского социализма не было частной собственности и рынка, как не было их на традиционном Востоке, во всяком случае в схеме Маркса (на деле, как о том будет идти речь далее, и частная собственность, и рынок на Востоке были, но они не были похожи ни на европейскую частную собственность, ни на европейский рынок). В советском обществе не было классов, как не было их в «азиатских» обществах по Марксу. Место частного собственника и господствующего класса в обществе победившего марксистско-сталинского социализма заняло всесильное государство с невиданным аппаратом насилия, что было характерно как раз для восточных деспотий. Словом, бросающихся в глаза аналогий было вполне достаточно, чтобы идеи Маркса об «азиатском» способе производства были как бы вычеркнуты из идеологических норм марксизма. Естественно, что перед истматом встала задача компенсировать эту ликвидацию и объяснить феномен Востока иначе, не по Марксу. С этой задачей истмат справился с завидной легкостью.

Восток в его схеме – это интегральная часть мира. Конечно, Востоку свойственна специфика – но у кого ее нет?! И разве специфика мешает тому, что вся история человечества развивается согласно неким генеральным закономерностям, открытым именно марксизмом? Если весь мир долгие тысячелетия шел от первобытности к рабовладению, потом – к феодализму, затем – к капитализму и теперь – к социализму, то как же можно оставить Восток в стороне? Правда, кое-какие из стран Востока подчас отставали в своем развитии. Но это не беда. Опыт России показал, что через пропущенные этапы в развитии можно перескочить. А раз так, то и современные отсталые государства могут это проделать, было бы желание…

И действительно, практика исторического процесса XX в. свидетельствует о том, что некоторые из стран Востока, преимущественно наиболее отсталые и бедные, пытались было с помощью СССР преодолеть отставание и выйти на современные рубежи, опираясь на рецепты марксистского социализма. К чему это вело, сегодня уже хорошо известно. Но сам факт интересен: страны развитые, ради которых, собственно, и создавалась теория марксистского социализма, не принимали ее, зато слаборазвитые были готовы на это. Причем тем охотнее, чем более отсталой была их внутренняя структура, чем меньше преуспел европейский капитализм в ее трансформации в XIX–XX вв. Почему же?

И здесь мы снова возвращаемся к тому, почему истмат столь энергично отторгал идеи Маркса об «азиатском» способе производства: структурно страны Востока, о которых идет речь, наиболее близки к воспетому Марксом светлому социалистическому будущему. В них почти нет места частной собственности и свободному рынку, нет антагонистических классов, зато есть всесильное государство (эквивалент диктатуры пролетариата), готовое методами бесцеремонного насилия направить развитие страны по пути, который сочтут за благо для нее власть имущие. То есть на первом плане – власть и рождаемое ею насилие, вполне родственные и структурно близкие власти и насилию в стране победившего социализма. Страны победившего социализма в этом смысле – лишь модификация традиционно-восточной структуры. Конечно, модернизация и технический прогресс, индустриализация и урбанизация сильно изменили облик этих стран, в первую очередь России. Возникла иллюзия, что, сохранив свою внутреннюю структуру, основанную на насилии и всесилии государства, можно чуть ли не опередить капитализм. Но иллюзия эта рухнула под ударами жестокого кризиса, обнажившего все пороки бесчеловечной системы. И снова встал вопрос о классической дихотомии Восток – Запад. Оказалось, что марксистский социализм по советской модели – это именно модификация Востока, а не преодоленный Запад.

Сегодня этот факт до предела обнажил пустоту истмата, лживость его псевдонаучных схем. Однако то, что сегодня видно всем, давно было уже достаточно хорошо знакомо многим, особенно в нашей стране, которую это касалось едва ли не более, чем всех других. Неудивительно, что после Сталина стали все чаще появляться вначале робкие, но со временем все более настойчивые поиски альтернатив истматовской схеме. Многие из них отталкивались от идей Маркса об «азиатском» способе производства.

Русские востоковеды, хотя они и представляли собой до 1917 г. внушительный и уважаемый в мировом сообществе отряд специалистов, историей Востока и проблемами исторического процесса на Востоке интересовались сравнительно мало. После 1917 г. изучение Востока вначале вообще не привлекало внимания в немалой степени из-за того, что специалисты понемногу исчезали – старые умирали или эмигрировали, некоторые просто отстранялись от профессиональной деятельности, не умея вписаться в новую эпоху и удовлетворять требованиям революционеров, а новых практически не готовили. Позже, в конце 20-х и 30-х годах, появились специалисты нового поколения, причем основная их часть занималась современным Востоком, а точнее – проблемами революционного движения на Востоке, что строго соответствовало запросам того времени. В годы великих чисток значительная часть их – прежде всего те, кто интересовался проблемами «азиатского» способа производства, хотя далеко не только они, – была уничтожена режимом, а оставшиеся надолго замолчали. Возрождаться отечественное востоковедение стало понемногу лишь в послевоенные годы, во многих своих сферах практически заново, на голом месте, не имея ни устоявшихся научных школ, ни живых уважаемых учителей.

Неудивительно, что условия существования определили и характер послевоенного востоковедения: в большинстве своем оно было представлено людьми, привыкшими и умевшими хранить язык за зубами и не высказывать идей, которые хоть в чем-то расходились с официально признанной идеологией, в том числе и с теоретическими построениями истмата. Практически это значило, что послевоенное советское востоковедение в том, что касалось осмысления исторического процесса и особенностей внутренней структуры стран Востока, следовало, за редчайшими исключениями, букве истматовских схем, санкционированных правившим в стране режимом. Уклониться от такого рода схем означало поставить себя как бы вне закона, вне общества. Поэтому те, чья совесть не позволяла мириться с вульгарными схемами, уходили в такие сферы науки, где со схемами не приходилось иметь дела, во всяком случае на каждом шагу. И все же положение постепенно менялось. После войны в науку пришло новое поколение ученых, свободное от мертвящего страха, который навечно вжился в тех, кто пережил великие чистки. Усилиями этого нового поколения стало заново развиваться отечественное востоковедение, хотя справедливости ради необходимо признать, что позже в его состав влились и те, кто вышел из-за колючей проволоки, особенно после смерти Сталина и XX съезда КПСС.

Новый серьезный этап принципиального осмысления проблем Востока наступил примерно в 60-е годы и в значительной своей части вновь был связан с выдвижением на передний план идей Маркса об «азиатском» обществе. Толчком для этого послужили как объективная потребность объяснить феномен развивающегося мира, уже заявивший о себе и не вписывавшийся в привычные стереотипы («в отставании Востока виновен колониализм»), особенно после деколонизации Востока, так и начатая французскими востоковедами-марксистами (М. Годеле, Ж. Сюре-Каналь, Ж. Шено и др.) дискуссия по проблемам «азиатского» способа производства. Идеологическая оттепель позволила отечественным востоковедам включиться в дискуссии и высказать ряд неординарных точек зрения, достаточно далеких от санкционированных режимом истматовских идей. Однако большого развития дискуссия не получила, ибо была вскоре прервана под давлением власти. Наступило время реванша, отмеченное появлением ряда работ, авторы которых ревностно стремились отстоять истматовские схемы, причем делалось это уже не столь вульгарно, как прежде, что придавало отвергнутым жизнью схемам иллюзию некоей научности (наиболее наглядно это видно на примере монографии В. Н. Никифорова «Восток и всемирная история», М., 1975).

Впрочем, положительным результатом дискуссии было отвоеванное в теоретических боях право открыто выступать против пусть и господствующей, но уже не единственно возможной в отечественной историографии схемы всемирно-исторического процесса. Результатом этого были оживление теоретических исследований, повышенное внимание к соответствующим исследованиям за рубежом, начиная с таких маститых авторов, как Тойнби и Вебер. Постепенно специалистам становилось все более ясно, что не следует стремиться к единству мнений – а ведь такого рода стремление, заложенное марксизмом и истматом, было, что называется, в крови у каждого из наших исследователей-обществоведов на протяжении долгих десятилетий – и что, напротив, конечная ценность совокупной работы исследователей именно в том, чтобы каждый разрабатывал и отстаивал собственные позиции: пусть время и последующие поколения решат, кто из них оказался ближе к истине.

Следует оговориться, что вплоть до последних лет само собой как бы предполагалось, что любые научные поиски подобного рода должны вестись в рамках марксизма и на основе марксистской методологии. И если у кого и были сомнения по этому поводу, то они обычно на передний план не выдвигались. Только в самое последнее время, когда стали активно рушиться многие устоявшиеся стереотипы мышления, ситуация в этом плане решительно изменилась. Те, кто хотел высказывать альтернативные марксизму идеи и создавать на их основе собственные концепции, получили для этого широкие возможности. В частности, это нашло свое отражение в том, что некоторые исследователи открыто подвергли сомнению святая святых истмата – схему формаций и сам принцип формационного объяснения истории. В качестве альтернативы было выдвинуто цивилизационное, в духе Вебера и Тойнби, ее объяснение или сочетание формационного и цивилизационного принципов при анализе исторического процесса. Существенно заметить, что среди специалистов, которые оказались наиболее активно вовлечены в теоретические дискуссии, востоковеды преобладают почти абсолютно. Это, впрочем, и неудивительно: именно с проблемами Востока, прошлого и настоящего, марксизм и истмат никогда не справлялись. Для решения этих проблем настоятельно требуются новые теоретические основы.

Как же обстоит дело с упомянутыми проблемами, как пытались решать их в отечественном востоковедении до недавнего времени и какие новые решения предлагаются в наши дни энергичной ломки устаревших стереотипов?

Хотя за последние годы специалистами и сделан осознанный акцент на цивилизационные, религиозно-культурные факторы эволюции общества, важно отметить, что в историографии это отразилось пока еще весьма слабо. На первом месте в анализе факторов и причин продолжает оставаться именно социально-экономический анализ. Тут уж ничего не поделаешь: так воспитаны, на том стоим… Многие вполне искренне полагают, что это и есть – в строгом соответствии с духом и буквой марксизма – стержень, пружина развития. В какой-то степени так оно и есть на самом деле. Вопрос лишь в том, в какой степени. А применительно к изучаемому нами Востоку вопрос можно сформулировать примерно так: экономика или власть, собственность или государство? Что первично, что вторично, какая здесь взаимосвязь?

Собственно, найти правильный ответ на эти вопросы и есть то, что приблизит нас к истине. Но как обстоит дело с поисками ответа? И как результаты поиска проявили себя на сегодняшний день? Для полного ответа на эти вопросы нужно самостоятельное, специальное и солидное исследование. В рамках же краткого обзора можно сказать лишь об основных позициях и тенденциях. Для того чтобы результат был максимально адекватен реалиям, разделим генеральную тему на три части, отграниченные одна от другой хронологическими рамками.

1. Что касается доколониальных обществ, то применительно к ним вопрос стоит ныне примерно так: как следует оценивать исторический процесс на Востоке, начиная с неолитической революции и урбанистической цивилизации (древнейшие первичные протогосударства) и кончая предкапиталистическими раннеколониальными временами (XVI–XVIII вв.)? Господствующий в отечественной историографии идеологический стереотип десятилетиями исходил из того, что примерно до нашей эры все государственные структуры были рабовладельческими, а после того – феодальными (имея в виду не реальности феодализма как системы отношений, но абстракцию марксистско-истматовской формации). Было немало споров по вопросу о том, в чем суть несходства между рабовладельческой и феодальной формациями на Востоке и где должна быть грань между ними. Однако безрезультатность дискуссий на эти темы не подорвала господствующий стереотип: рабовладение и феодализм как формации на Востоке должны были быть, ибо марксистско-истматовская схема в этом смысле первична, а исторический материал вторичен (об изменении схемы не могло быть речи; материал так или иначе должен был быть втиснутым в схему, пусть даже с необходимыми оговорками).

За последние годы ситуация изменилась. Жесткость стереотипа стала очевидной даже для сторонников пятичленной истматовской схемы. Схему теперь стараются сделать более гибкой, дабы объяснение было бы хоть сколько-нибудь удовлетворительным перед лицом все увеличивающейся массы противоречащих ей фактов. Смягчается категоричность обобщающих определений. Признается большая роль общины и свободных земледельцев в древних (рабовладельческих) обществах Востока, фиксируется подчас даже преобладающая роль нерабского труда в них. Подчеркивается, что феодализм на Востоке в средние века был иным, нежели в Европе, в частности, без помещиков с их барским хозяйством, даже кое-где без влиятельной наследственной аристократии, титулованной знати. Делаются еще некоторые уступки, смысл которых нередко сводится к тому, что ведущую роль государства в системе производства на Востоке вполне можно было бы воспринимать как своеобразную модификацию феодализма («восточный феодализм», «государственный феодализм»).

Следует заметить, что смягчение жесткой схемы, признание реалий, наличие многочисленных оговорок – все это в известной мере следствие дискуссий, свидетельство стремления преодолеть жесткость схемы вчерашнего дня, учесть ее критику, но при всем том обязательно сохранить единство всемирно-исторического процесса. Единство в том элементарном его смысле, что все известные истории общества в принципе должны были пройти в древности через один и тог же этап развития (рабовладельческая формация) , а в средние века – через другой (феодальная формация). Слабость этого нового и в принципе позитивного подхода, однако, не только в том, что он по-прежнему смазывает, затушевывает кардинальную разницу между европейской и неевропейскими структурами в древности и в средневековье; гораздо существеннее то, что в нем все еще выходит на передний план хотя и смягченная, но априорная презумпция: в древних обществах основное усилие следует уделять поиску рабов, рабовладельцев и их взаимоотношений, а в средневековых, напротив, стараться не замечать тех же рабов и рабовладельцев, но зато суметь объяснить все реальные отношения (как правило, такие же, что и в древности) с иных, теперь уже «феодальных» позиций.

Как уже упоминалось, факт и его интерпретация тесно связаны между собой, но эта связь достаточно гибка в том смысле, что старая схема, восходящая к интерпретации фактов с позиций вчерашнего дня, долго продолжает господствовать в науке и тогда, когда новые факты настоятельно требуют иной интерпретации и новой схемы. Только что упоминавшаяся ситуация убедительно подтверждает закономерность подобного рода связи и к тому же еще раз напоминает, что в разных науках такого рода закономерность реализуется различно: в физике и технике – едва ли не автоматически и довольно быстро; в биологии подчас с драматическими коллизиями, но в конце концов тоже решительно и бесповоротно, а в общественных науках, и в частности в истории, пожалуй, всего труднее, что вполне понятно и объяснимо: интерпретация исторических фактов напрямую связана со столь деликатной сферой, как политика сегодняшнего дня. Но зато коль скоро этого требует именно политика, как о том уже шла речь в связи с феноменом развивающегося мира, то это означает, что перемены назрели и в нашей сфере науки. И это сегодня понимают практически все. Но достаточно ли простого понимания необходимости перемен?

Жизнь свидетельствует, что этого мало. И далеко не случайно, что после дискуссии 60–70-х годов в отечественном обществоведении с особой силой проявила себя тенденция к пересмотру устоявшихся схем и стереотипов. Появилось по меньшей мере несколько новых концепций. Авторы одних предлагают видеть в истории докапиталистических обществ единый социально-экономический этап развития, именуя его то феодальным (Ю. М. Кобищанов), то рентным (В. П. Илюшечкин), то неартикулированным, т.е. нечетко выраженным с точки зрения способа производства (М. А. Чешков). И хотя все эти концептуальные подходы сущностно различны, по-разному разработаны, в них есть и нечто общее. Положительным в них является, безусловно, то, что все они подчеркивают сущностную одинаковость древних и средневековых неевропейских обществ, но недостатком следует считать то, что, стремясь к сохранению иллюзии всемирно-исторической одинаковости пути развития, авторы упомянутых концептуальных схем склонны, хотя и в разной степени, стереть не только явственно выраженную в истории Европы разницу между ее древностью (античность) и средневековьем (феодализм), но и, что гораздо важнее, принципиальную разницу между Европой и неевропейским миром.

С этих позиций более предпочтительными выглядят те концептуальные схемы, которые созданы историками, признающими в той или иной мере теорию «азиатского» способа производства. Среди специалистов, близких к этой проблематике, есть представители разных специальностей – политэкономы, философы, этнографы, востоковеды и др. Очень различно интерпретируют они и идеи Маркса о восточном обществе, и конкретные материалы, имеющие отношение к проблеме социально-экономического развития неевропейских докапиталистических обществ. Весьма характерно, что специализация того или иного автора отнюдь не ограничивает сферу его интересов и реализацию его идей, хотя соответствующий подход все же ощущается у историков, политэкономов, этнографов и т.п.

Особо следует упомянуть о тех из них, кто достаточно долго и всерьез разрабатывал и стремился применить на практике в более или менее широких масштабах теорию «азиатского» способа производства. Ю. И. Семенов, в частности, в ряде своих статей отстаивал идею неразвитости традиционных восточных и современных африканских обществ, видя именно в этом соответствие их эталону «азиатского» способа производства. Г. А. Меликишвили, не делая слишком ощутимого акцента на термине («азиатский» способ производства), особо подчеркивал важность роли государства на традиционном Востоке и незначительную роль рабовладения на Древнем Востоке. Серьезный вклад в разработку политэкономического аспекта «азиатского» способа производства внес Р. М. Нуреев. Стоит добавить к этому, что негласно аналогичные идеи высказывали ранее и те, кто, наподобие маститых специалистов в области древней истории А. И. Тюменева и Н. М. Никольского, писал свои работы тогда, когда вслух говорить на тему об «азиатском» способе производства было невозможно. А когда это стало возможным, об «азиатском» способе производства стали писать маститые ученые вроде экономиста Е. С. Варги или историка В. В. Струве, до того бывшего кем-то вроде апостола теории господства рабовладельческой формации на Древнем Востоке.

Резюмируя, можно заметить, что к идее «азиатского» способа производства в той или иной мере, по-разному ее интерпретируя, склонялось в разное время довольно значительное число серьезных специалистов. И если количество здесь долгое время не переходило в качество, а сами защитники идей об «азиатском» способе производства не получали признания, то причины этого следует искать, как упоминалось, не в научной весомости разработок, а в политическо-идеологическом неприятии идеи о всевластии государства.

В наше время, когда старые стереотипы решительно отброшены, а пересмотр извращенной истории стал насущной задачей дня, прикрываться щитом идеи Маркса об «азиатском» способе производства уже нет необходимости. Те, кто считает, что с позиций способов производства, формаций и вообще безусловной первичности политэкономического анализа исторический процесс, особенно на традиционном Востоке, не объяснишь, склоняется в сторону упоминавшегося уже цивилизационного подхода, т.е. к выдвижению на передний план историко-культурных процессов или к многофакторному анализу, в процессе которого цивилизационным особенностям будет уделяться главное внимание. Какой вид примут соответствующие исследования, особенно имея в виду богатый опыт Тойнби, пока не очень ясно. Будущее покажет. Но вполне очевидно одно: время абсолютно обязательного господства формационного политэкономического анализа в марксистско-истматовской интерпретации ушло в прошлое. Остались проблемы, которые будущим поколениям отечественных историков доколониального традиционного Востока придется решать заново – и, слава Богу, уже без оглядки на идеологические догмы.

2. Вторая группа проблем касается колониального Востока, стран Востока в период колониализма, т.е. примерно XIX и первой половины XX в. Здесь тоже немалый простор для споров. Еще недавно считалось, что эти проблемы основательно изучены, ибо их затрагивали в своих работах Маркс и Ленин. Сегодня стало очевидным, что именно поэтому все проблемы, связанные с колониальным Востоком, надлежит пересматривать, решать заново.

Перечислим хотя бы некоторые из проблем, которые заслуживают внимания. Можно ли считать колониальные общества Востока феодальными или полуфеодальными, как это до последнего времени у нас было принято? И если да, то в чем их «феодальность», чем она отличается от западноевропейского феодализма, который считается классическим? И везде ли была эта «феодальность», какую роль нечто похожее на нее сыграло, скажем, в судьбах Турции и какую – в Японии? Далее. Правильно ли мы оцениваем феномен колониализма? О страданиях миллионов тружеников Востока от колониального гнета в нашей историографии написано очень много, при этом щедро использовалась черная краска. Но мало сказано о той исторической роли, которую сыграл колониализм в трансформации внутренней структуры традиционного Востока. А ведь с точки зрения проблем всемирно-исторического процесса, столь дорогого теоретикам марксизма и истмата, именно это следовало бы рассмотреть и оценить в первую очередь.

Наивен в свете современных событий европоцентризм, используемый при попытках периодизации истории стран Востока в XIX–XX вв. Конечно, это в каком-то смысле новая для Востока история. Но сам термин «новая» и его интерпретация в отечественной историографии неубедительны потому, что искусственно привязывают Восток и все серьезные происходившие в странах традиционного Востока процессы внутренней трансформации к произвольно выбранным датам европейской истории, например к датам, связанным с революциями в Англии или Франции. Для Востока важны и первостепенны критерии, сыгравшие решающую роль в процессе упомянутой трансформации. Поэтому гораздо уместнее говорить не о «новой истории» Востока и даже не об «истории Востока в новое время» (в обоих случаях имеются в виду европейская «новая история», «новое время» для капиталистической Европы), но именно о колониализме как эпохе, спровоцировавшей внутреннюю трансформацию. И, конечно, при этом следовало бы выдвинуть на передний план те самые историко-культурные, религиозно-цивилизационные факторы, которые сыграли едва ли не решающую роль в том, какую форму приняла трансформация той или иной страны Востока, того или иного цивилизационного региона. И еще одно: колониализм важен как провоцирующий критерий, не более того. Нельзя забывать, что в тот момент, когда бацилла колониального капитализма начала действовать в разных восточных регионах, Восток был во многих отношениях не менее процветающим, чем Европа, а где-то и в чем-то даже и более. Существуют серьезные специальные исследования (в отечественной историографии они представлены трудами А. М. Петрова), которые показывают, что даже в XVII–XVIII вв. колониальная торговля Европы с Востоком строилась таким образом, что за высокоценные и желанные европейцами пряности и иные раритеты Европа была вынуждена платить золотом и серебром (благо был приток американского золота и серебра с XVI столетия), а не своими товарами, которых у европейцев в то время для развитой торговли просто не было и в которых, к слову, богатый Восток в то время просто не нуждался.

Все стало решительно меняться только с XIX в., когда начался век машинной индустрии, фабричного производства, конкурировать с которым восточное хозяйство, в частности ремесло, не могло. И если иметь в виду не раннюю колониальную торговлю, не первые захваченные на Востоке торговые форпосты, а колониализм в полном смысле этого слова – тот колониализм, который стал коренным образом деформировать структуру зависимых неевропейских регионов, – то его следует датировать примерно именно рубежом XVIII– XIX вв. Именно к XIX в. относится и вызревание на Востоке комплекса социально-цивилизационной неполноценности, под знаком которого протекали основные реформы, усиливались различного рода вестернизаторские влияния, закладывались основы частнокапиталистического национального хозяйства и, как итог всего этого, обретали силу революционные национально-освободительные идеи, опиравшиеся прежде всего на заимствованные из Европы доктрины, от христианства до социализма, и проявившие себя в полную силу уже в начале XX в., в эпоху «пробуждения Азии».

3. Третьей и последней группой проблем, связанных с концептуальными построениями в современном востоковедении, следует считать те, с которыми наука стала иметь дело после второй мировой войны и особенно в связи с деколонизацией Востока и формированием феномена развивающегося мира. Здесь востоковедение вплотную смыкается с различными сложными проблемами политологии, мировой экономики и многими другими, от демографии до футурологии. Как о том уже шла речь в несколько другом аспекте, феномен развивающегося мира не просто сложен и противоречив – он к тому же весьма неоднозначен и непостоянен в процессе эволюции. Непостоянен не в смысле естественного развития заложенных в структуру элементов, а в смысле непредсказуемости неожиданных поворотов этого самого развития.

Феномен развивающегося мира, представленный как традиционным Востоком, так и недавно вышедшей на историческую арену континентальной Африкой и прошедшей длительный процесс латинизации, который можно поставить рядом с процессом колонизации Востока, Америкой южнее США, в определенном смысле демонстрирует единство всего неевропейского мира, противостоящего развитым странам (теперь уже далеко не только Европе, хотя и прежде всего странам европейской культуры, если не считать особняком стоящую в этом плане Японию). Единство развивающегося мира не столько в его одинаковости в смысле истоков, сколько в сходстве стоящих перед ним проблем, начиная от развития и кончая политической независимостью и идейно-культурной самоидентификацией. Но, имея это в виду, следует все же заметить, что в конечном счете истоком всех современных проблем следует считать не что иное, как недавнее и более отдаленное прошлое, причем более свое прошлое, чем привнесенное колонизаторами, т.е. в конечном счете те потенции неевропейских структур, о которых уже не раз упоминалось.

Не рассматривая в деталях все существующие и связанные с развивающимся миром современные концепции в отечественной науке, важно напомнить о главных из них. Дело даже не в том, как объяснить причины отсталости Востока, как оценивать его современную структуру – делать ли акцент на многоукладности экономики, на силе общинных связей и корпоративных традиций, на мощи государства при слабости частнособственнической активности, на нищете быстро увеличивающегося населения и т.п. Важнее определить, в чем же ключ к решению всех этих и многих других проблем.

Если считать, что современный развивающийся мир, и в частности современный Восток, идет в основном по капиталистическому пути и отличие его от европейского капитализма более в количестве, нежели в качестве, скорее в темпах, нежели в принципе, – а такая точка зрения имеет немалое число сторонников, – то ключ еще в недавнем прошлом поневоле приходилось искать в хорошо разработанных марксизмом обстоятельствах становления европейского капитализма, что обычно и делалось, вплоть до деталей и частностей. Однако оперирование таким ключом смещало многие реальные плоскости. Например, сила восточного государства привычно приравнивалась к феномену бонапартизма, вызванного, как известно из работ Маркса, временным балансом классовых сил, оставляющих простор ставшему над ними государству. Но так ли это было на Востоке? Ведь там государство, даже согласно уже воспроизводившемуся анализу Маркса, было иным и играло иную социальную роль.

Если ставить вопрос о синтезе традиционного и современного в развивающемся мире, и в частности на Востоке, то опять-таки важно найти ключевой элемент: в традиционном он или в современном? Иными словами, что остается ведущим: идет ли Восток к капитализму или он «переваривает» капитализм, оставаясь при этом прежде всего Востоком, причем не только с точки зрения экзотики, но и в плане структурном, сущностном? Здесь могут быть разные ответы: одни делают акцент именно на синтезе, как то наиболее полно отражено в монографии коллектива авторов во главе с Н. А. Симонией «Эволюция восточных обществ: синтез традиционного и современного» (М., 1984), а другие предпочитают обратить внимание на структуру традиционного Востока и на его великие цивилизации, отнюдь еще не утратившие своего влияния и даже наоборот, убедительно продемонстрировавшие в недавние годы на примере Ирана, да и не только его, свою силу.

Если принять во внимание, что конец XX в., как об этом уже говорилось, резко изменил господствующие тенденции в развивающемся мире, практически покончил с существовавшим там прежде комплексом неполноценности и сильно ограничил западное влияние на соответствующие страны, которое сводится ныне прежде всего к революции в сфере материального потребления, в некоторой степени к восприятию массовой культуры, но практически почти не затрагивает фундаментальные стороны жизни, мировоззрения и традиций, основанных на религии, то станет очевидным, что многие из проблем современного Востока тесно связаны именно с фундаментальной традицией, мировоззрением, влиянием религии и культуры, с мощным воздействием цивилизаций, в русле которых веками и тысячелетиями рождались, вызревали и существовали страны и народы Востока.

Фиксируя упомянутые сложности, некоторые специалисты (наиболее обстоятельно сформулировал эти позиции В. Л. Шейнис) поставили вопрос о невсеохватывающем характере формационного подхода. Если европейский капитализм есть прежде всего продукт развития европейского общества, европейской цивилизации, то приходится ли удивляться тому, что цивилизации Востока (и Латинской Америки) не вполне соответствуют ему, что существует диссонанс, даже драматический разрыв между теми формами социальной организации и ориентации общества, которые породили европейский капитализм и соответствуют его потребностям развития, и теми, что сложились в рамках иных цивилизаций и иной структуры и потому никак к капитализму не могут толком приспособиться. А коль скоро так, то существует не вполне еще ясная альтернатива: либо развивающиеся страны все же сумеют трансформировать свою внутреннюю структуру настолько, что она, включая и все цивилизационные ценности, будет соответствовать капитализму и приведет к успешному развитию (пример Японии свидетельствует о том, что это бывает), либо этого не произойдет. А может быть, у одних это получится, а у других нет, причем здесь тоже может сыграть немалую роль именно цивилизационное воздействие: культура труда в странах Дальнего Востока и в молодых государствах Африки, например, далеко не одинакова, что в немалой степени связано с традициями прошлого. То же можно сказать и о многих иных цивилизационных и мировоззренческих аспектах, о формах социальной интеграции и корпоративных связей, о религиозных традициях и т.п.

Реальна ли такого рода перспектива? Очень. Мало того, год от года она становится все очевиднее: одни развивающиеся страны быстро идут вперед, другие едва плетутся, третьи вовсе почти стоят на месте. Одни богатеют за счет своего труда, другие – за счет ресурсов (нефти); одни активно приспосабливаются к капиталистическому хозяйству (это касается прежде всего стран конфуцианской цивилизации дальневосточной культуры), другие, даже разбогатев, не очень-то тяготеют к нему.

Завершая краткий обзор основных концептуальных решений в связи с проблемами Востока, включая и современный, автор хотел бы обратить внимание на то, что выбор правильных решений и вообще правильная интерпретация фактов зависят от того, насколько полно воспринимаются и адекватно оцениваются сами факты. Собственно, именно эту цель – изложить основные факты из истории Востока и предложить адекватную их интерпретацию – преследует данная книга.

5. Особенности Восточной и Западной культур

Человечество при всем его необычайном многообразии мечется между двумя культурными полюсами: Восток и Запад. Попыта­емся уточнить эти понятия.

Известно, что мировая история началась с Востока, именно он - очаг цивилизации. Здесь возникли и приобрели устойчивые формы древнейшие социальные и политические институты. Неда­ром древние римляне с уважением говорили: «Свет - с Востока»

Что же такое Восток? Речь идет не о географическом, а о цивилизационном, историко-культурном понятии. Это гигантская че­ловеческая целостность, весьма неоднородная и противоречивая. Ей присущи некоторые общие черты: воспроизводство сложившихся социальных культур, стабильность образа жизни, жесткий приоритет религиозно-мифологических представлений и канони­зированных стилей мышления, растворение личности в коллективе.

Восток - это прежде всего традиционное общество и традици­онный путь развития. Откуда взялась эта традиция, как и кем она была установлена? По мнению востоковедов, традиция была, во-первых, заимствована из цикличности сельскохозяйственных ра­бот, от которых впрямую зависело процветание первых очагов цивилизации. Во-вторых, оформившись в первые государствен­ные образования, они всячески стремились противопоставить себя варварам и утвердить свои приоритеты как определяющие и исключительно важные.

Основной культурной доминантой здесь являются мифы, ре­лигиозные культы, ритуалы и обряды.

Такого рода цивилизаций немного. Из числа активно функци­онирующих в наши дни и во многом определявших культурные традиции на протяжении ряда веков, необходимо назвать арабо-исламскую, индо-буддийскую, китайско-конфуцианскую (12. Т. 1. С. 26). Конечно, в рамках каждой из них есть немало внут­ренних различий, но при всем том каждая за долгие века своего существования создала устойчивую систему ценностей, выражаю­щую специфику соответствующих культурных типов.

Важнейшим элементом, характеризующим Восток, является «вос­точная деспотия». Деспотизм как форма власти и генеральная струк­тура общества возникает там, где у частной собственности нет при­оритета и земля принадлежит сельской общине. В целях организа­ции межобщинных работ формируется орган власти, который, по­степенно набирая силу, становится деспотичным по отношению к общинникам. Однако эта власть не лишает общину автономии в решении собственных проблем. Отчисляя в пользу государства ренту-налог, община жила собственными заботами, и общинников мало интересовало, кто кого сменяет на вершине политической пирами­ды. Впрочем, и государственных правителей и их прислужников не интересовали радости и беды крестьян. Главное - вовремя по­лучить традиционно установленную ренту-налог.

В китайской культуре делается упор на социальной этике и административно-регламентированном поведении жителей страны. Санкционированная религией этика обязывала китайца смотреть на императора как на заботливого отца и неукоснительно следо­вать традиционным нормам взаимоотношения в общине.

Традиция запрещала сыновьям оставлять отца и мать и отда­ваться любви к своей жене. Любовь ассоциируется не со свободой выбора партнера, а с долгом перед родителями, братьями и сестрами. Китайские поэты воспевают дружбу, единственную фор­му общения, в которой мужчина остается свободным. В их поэти­ческой сокровищнице нет ничего похожего на библейскую «Песнь песней».

Идеологией Китая с VI в до н.э. является конфуцианство. «В доктрине Конфуция не оказалось места мистике и иррационализ­му, онтологии и космологии, даже вообще религии и мифологии, абстрактным метафизическим спекуляциям. Даже Небо - един­ственная метафизическая субстанция, представленная в главном конфуцианском трактате «Луньюй», - выступает в виде не боже­ства, а верховного регулирующе-контролирующего начала. В то же время характерными чертами философии Конфуция следует считать подчеркнутый рационализм, дидактику, сильный акцент на социальную этику» (13. С. 51).

И в индо-буддийской культуре частная собственность особой роли не играла, впрочем как и в целом в восточной традиции. В ней упор делается на духовной жизни индивида, для которого освобождение от закона кармы - цель жизни. Община строго следит за тем, чтобы каждый общинник гармонично сочетал в своей жизни нормы камы (чувственного влечения), дхармы (мо­рального правопорядка), артхи (практического поведения) и мокши (освобождения от сансары) Поскольку судьба каждого человека определяется кармой, соотношением добрых и неблаговидных дел в прошлом перевоплощении, постольку его имущественное поло­жение не имеет существенного значения для данного перевопло­щения и заботиться он должен о том, чтобы не сделать чего-либо такого, за что ему придется расплачиваться в будущем перевопло­щении. Ориентируясь на главную ценность - мокшу, – общин­ник мог рассчитывать на освобождение от утомительных испыта­ний в мире сансары. Такое освобождение - отказ от земного «Я», эгоистического отношения к жизни и полное слияние с неразличи­мой в себе самой абсолютной духовностью.

В традиционном исламском обществе ценится приверженность мусульман религиозной общине и неукоснительное выполнение предписаний Корана. Частная собственность признается, но огра­ничивается. Заметен изрядный фанатизм и фатализм правовер­ных. «Божество в исламе является абсолютным деспотом, создав­шим по своему произволу мир и людей, которые суть только сле­пые орудия в его руках, единственный закон бытия для Бога есть Его произвол, а для человека - слепой неодолимый рок» (61. Т. 1. С. 20).

Традиционные цивилизации обладают удивительной живучестью. Александр Македонский покорил весь Ближний Восток, основал громадную империю. После него осталась система эллинских госу­дарств. Но Восток переварил и Селевкидов и Птолемеев, и привне­сенную в завоеванные страны великолепную культуру древних гре­ков, которая, казалось бы, навсегда там утвердилась. Однажды все вернулось на круги своя – к своему извечному порядку.

Как огромный шквал прошли по странам Востока войска Чин­гиз-хана; позднее Тамерлан сокрушал империи и перекраивал стра­ны - и все же все возвратилось на старые места, народы продол­жали жить по-старому, своими родами и общинами. И продолжа­ли поклоняться старым богам, менявшим разве что название.

Английский историк Тойнби полагает, что религия – одна из характеристик цивилизации и даже определяет ее. Другие утверж­дают, что цивилизации выбирают религию. Не мог Ближний Вос­ток принять христианство с его свободой совести и ответственнос­ти человека за его дела. А вот ислам с его четкой регламентацией жизни правоверных наиболее полно отвечает потребностям циви­лизации Ближнего Востока.

Различия в мировоззрении оказываются весьма существенны­ми для образа жизни народов. Традиционное восточное общество ценит различные сведения, нужные для организации повседнев­ной жизни, но негостеприимно для абстрактных теоретических исследований. Вследствие этого на Востоке наука развивалась трудно. Ни в Китае, ни в Индии не сформировалось современное естествознание, хотя и китайцы, и индийцы никогда не отлича­лись умственной отсталостью и имеют в своем активе ряд выдаю­щихся открытий и изобретений.

Было бы непростительным заблуждением считать, что Восток стоял на месте. Пусть медленно, но и он эволюционировал. Прав­да, динамика его развития отличалась от западной. Во-первых, его развитие циклично, а структура отвергала те новации, кото­рые могли угрожать ее стабильности. Во-вторых, в Европе двига­телем прогресса и сторонником новаций был гражданин-собственник. На Востоке отбирались и репродуцировались лишь те нов­шества, которые соответствовали нормам корпоративной этики и интересам государства. Это были нововведения, направленные на укрепление эффективности власти или стабильности государства.

На Востоке под ритуалы традиционной культуры подгоняется жизнь человека чаще всего без всякого к нему почтения и снис­хождения. Происходит жесткая практика тотального приспособ­ления индивида к правлению, а не правления к индивиду. Обыч­но насилие над человеком во имя отвлеченного идеала. Самоцен­ность человеческой жизни и ее личное своеобразие ничего не зна­чат. Личность заменена ролью, т.е. место живой личности занимает сословная отвлеченная схема. В ее рамках нет простора для личной воли и личного поступка.

Прямо противоположный Востоку характер являет, по мнению В. С. Соловьева, западная цивилизация. «Здесь мы видим быстрое и непрерывное развитие, свободную игру сил, самостоятельность и исключительное самоутверждение всех частных форм и индиви дуальных элементов» (61. T.1. C.23).

Под термином «Запад» понимают особый тип цивилизованного и культурного развития, который сформировался в Европе примерно в XV – XVII вв. Предшественниками этого типа были культура античности и христианская традиция. Именно в античной культуре философско-религиозное сознание утрачивает свою монополию, возникает система быстрого логического усвоения знаний. Рушится принудительная связь личности с преданием общество теряет единую систему ценностей.

Одним из важнейших факторов, оказавших влияние на формирование западной цивилизации, была древнегреческая философия. Только она сформулировала беспрецедентную для своего времени идею любви к знанию самому по себе. В ней в качестве абсолюта выступает не безличное дао или нирвана,* а лоюс, при чем постигаемый рационально через постижение природы. Такое отношение к знанию в древнегреческом мире объясняется следующим. Во-первых, Греция играла роль посредника между различными культурами. Она располагалась на стыке нескольких оригинальных культур (кристо Микенской, древнеегипетской, финикийской, вавилонской), и вследствие этого могла пользоваться к своей выгоде результатами чужеземных достижений.

* Дао в китайской философии непостигаемое и невыразимое в словах духовное начало мира. Нирвана в индо-буддийской культуре понимается как состояние отрешенности от бытия, устраняющее индивидуальность личной жизни и приобщающее сознание индивида к абсолюту.

Во-вторых, Греция – родина демократических порядков и гражданских законов. Великий реформатор Солон добивался обязательного исполнения закона всеми гражданами, независимо от их имущественного, социального или любого другого положения, способствуя тем самым формированию единого правового поля.

В-третьих, греки бесконечно ценили в своем образе жизни свою непохожесть на окружение и реализовали себя через «аргон», стиль жизни, мышления, которым определяется тяга к полемике, диалогу, столкновению противоположных точек зрения, а значит и ограничению личного мнения путем обращения к высшему арбитру разуму. Вспомним знаменитое изречение Аристотеля: «Платон мне друг, но истина дороже».

Вторым фактором, способствовавшим оформлению западного типа культуры, было христианство, где Логос становится Богом. Оно дало человечеству «личностного» Бога, т.е. персональность становится абсолютным началом мира. А так как все люди – личности, то все они равнодостойны своей персональной причастностью Богу, с которым их связывает любовь. Служение Богу связывается прежде всего с трудом, который рассматривается и ценится безотносительно к его конкретной форме. «Тот, кто упорно трудится, вырастает в глазах Бога, хотя бы сословие его было презираемым, а должность - еле приметной. Тот, кто трудится нерадиво, - чернь в глазах Творца, хотя бы он был князем или самым заметным из юристов» (54. С. 122).

Лютер первым в христианской культуре противопоставил труд и праздность, возродив известное изречение апостола Павла: «Кто не работает, да не ест». Нравственное возвышение труда и осуждение праздности подготавливало одну из важнейших установок гуманистической и демократической культуры. Были созданы исходные предпосылки для культивирования частнопредпринимательского успеха и частной собственности.

Хотя наука обязана своим возникновением древним грекам, современная технология уходит своими корнями в христианскую веру в Бога-творца. Только культура, основанная на вере в трансцендентного Бога, могла демистифицировать природу. Только такая культура могла задаться целью покорить природу, заставив ее служить людям; только такая культура позволяла развиваться установкам, руководствуясь которыми монахи стали в XII в. перекрывать плотинами реки, используя их энергию для сложных систем водяных мельниц, а позднее Бэкон высказал свое знаменитое положение «Знание - сила». Чтобы увидеть, что знание - сила, нужна совершенно особая точка зрения, с которой объект знания выступает в чисто инструментальном качестве, точка зрения неведомая всем остальным культурам.

Не менее важной компонентой, характеризующей духовную жизнь Запада, является демократия. Демократия - это опреде­ленный тип власти, противостоящий тем правлениям, где один – будь то тиран, монарх или фюрер - властвует над всеми. В условиях демократии существуют представительные органы власти и большинство определяет внутреннюю и внешнюю политику страны.

Как и всякая власть, демократия заключает в себе определенную опасность для отдельной личности, подчиняя ее воле большинства. И если интересы отдельной личности, как и интересы меньшинства, не защищаются, а то и прямо подавляются, приносятся в жертву государству, то такая власть перерастает в свою противоположность – тоталитаризм, абсолютную власть большинства над меньшинством, коллектива над личностью, общего интереса над частным и индивидуальным.

Против диктата большинства западная культура разработала систему правовых норм, которая предоставляет личности автономию, защищает ее от государственного произвола. Своим истоком правовое государство имеет надежду людей на равенство возможностей, на относительную свободу в своей индивидуальной жизни.

Но достижения западной культуры не абсолютны. Технологический, экономический и правовой рационализм плохо уживаются с нравственной верой в добро. Частнопредпринимательская деятельность, жесткая конкуренция резко ограничивают сферу сострадания и милосердия, деформируют нравственные принципы братства и уважения к каждой личности.

Не случайно, что именно западноевропейская культура породила социал-дарвинизм с его пренебрежительным отношением к народам Азии и Африки, культы насилия и техники, две мировые войны и завоевательные походы против неевропейских народов. «Сегодня Европа сильна и могущественна, и европейцы считают себя самыми цивилизованными и культурными в мире, – писал Дж. Неру. – Европейцы смотрят свысока на Азию и ее народы, они приходят и захватывают в странах Азии все, что могут» (47. Т. 1. С. 40).

Да и в отношении к природе в системе Западной культуры нет места для благоговения перед жизнью.

Изучение данного вопроса необходимо начать с выявления сущности понятия «цивилизация». В этой связи следует обратить внимание на то, что термин «цивилизация» (от лат. civilis – гражданский, государственный) употребляется в нескольких смыслах:

а) как ступень исторического развития человечества, следующая за варварством (Л. Морган, Ф. Энгельс, А. Тоффлер);

б) как синоним культуры (А. Тойнби и др.);

в) как уровень (ступень) развития того или иного региона либо отдельного этноса (античная цивилизация);

г) как определенная стадия в развитии локальных культур, стадия их деградации и упадка (О. Шпенглер «Закат Европы»).

Наиболее масштабные теории цивилизационного развития были созданы Н. Я. Данилевским, О. Шпенглером, А. Тойнби, П. А. Сорокиным. Н. Данилевский обосновал теорию общей типологии культур или цивилизаций, согласно которой не существует всемирной истории, а есть лишь история данных цивилизаций. В книге «Россия и Европа» он подверг критике общепринятую концепцию деления всемирной истории на древнюю, среднюю, новую и выделил следующие «самобытные цивилизации», или культурно-исторические типы: египетский, китайский, ассирийско-вавилоно-финикийский, халдейский, индийский, иранский, еврейский, греческий, римский, новосемитический, или аравийский, германо-романский, или европейский, американский. Каждый из культурно-исторических типов, или самобытных цивилизаций проходит в своем развитии три периода: этнографический (древний), который начинается с момента выделения племени от родственных с ним племен и обретения способности к самобытной деятельности; политический (государственный), когда народы строят свое государство и обеспечивают свою политическую независимость; цивилизационный, обеспечивающий народам возможность реализации своих духовных идеалов в науке, искусстве, общественном благоустройстве и личном благосостоянии.

Критику концепции единой всемирной истории и обоснование учения о множестве культур осуществил немецкий философ и историк О. Шпенглер. В своей книге «Закат Европы» он выделяет восемь типов культур: египетская, индийская, вавилонская, китайская, «апполоновская» (греко-римская), фаустовская (западноевропейская) и культура майя. Каждый культурный «организм» проживает заранее отмеренный определенный (ок. I тыс. лет) срок. Умирая, культура перерождается в цивилизацию. Цивилизация по Шпенглеру – радикальное отрицание культуры, ее «распад», заключительная стадия развития любой культуры. Основные признаки цивилизации: развитие индустрии и техники, деградация искусства и литературы, возникновение огромного скопления людей в больших городах, превращение народов в безликие «массы».

Английский историк и философ А. Тойнби в 12-томном труде «Исследование истории» исследует смысл и закономерности исторического процесса. Всемирная история, с точки зрения Тойнби, представляет собой совокупность историй отдельных, своеобразных, относительно замкнутых цивилизаций, каждая из которых проходит в своем развитии стадии возникновения, роста, надлома и разложения. Движущей силой развития цивилизации является (по Тойнби) «творческое меньшинство», которое успешно отвечает на различные исторические вызовы, увлекает «инертное большинство». Гибель цивилизации можно отсрочить посредством рациональной политики правящего класса.

В понимании П. Сорокина цивилизация представляет собой тип исторической целостности (системы), характеризующейся единством идей, т. е. единством представлений о природе и сущности бытия, о потребности субъектов, способах и степени их удовлетворения.

Критерием разграничения типов культуры, ее основой и фундаментом выступает система ценностей (или истин), принятых в культуре. Сорокин выделяет три типа культур:

1 Идеациональная, основанная на системе ценностей, связанных с представлениями о сверхчувственности и сверхразумности Бога. Цели и потребности такого типа культур – духовные, направленные на приобщение и приближение человека к Богу. Этот тип характеризует культуру брахманской Индии, буддийскую культуру и культуру средневековья.

2 Идеалистическая, охватывающая сверхчувственный, сверхрациональный, рациональный, сенсорный аспекты, образуя собой единство этого бесконечного многообразия. Греческая культура V–IV вв. до н. э., культура XIII–XIV столетий в Западной Европе были преимущественно идеалистическими.

3 Чувственная, которая основывается на идее о том, что объективная реальность и ее смысл чувственны, ибо вне чувственной реальности или нет ничего, или есть что-либо такое, чего мы не могли почувствовать. Став доминирующим с XVI в., этот тип определил особенности современной культуры.

И хотя в чистом виде эти идеальные модели в истории мировой культуры не встречаются, все же большинство культур может быть объяснено путем отнесения их к одному из типов.

Сорокин ставит под сомнение тезис о замкнутости локальных цивилизаций и подчеркивает важнейшую особенность их функционирования, взаимосвязи и взаимодействия, в результате чего каждая историческая эпоха включает субкультурные типы. В цивилизациях обнаруживается система ценностей предшествующих периодов развития, а также осуществляется наработка новых духовных ценностей для будущих этапов.

Опираясь на различные подходы к пониманию цивилизации, можно дать следующее определение. Цивилизация – это устойчивое культурно-историческое сообщество людей, отличающееся общностью духовно-нравственных ценностей и культурных традиций, сходством материально-производственного и социально-политического развития, особенностями образа жизни и типа личности, наличием общих этнических признаков и соответствующих географических рамок.

По сравнению с формациями цивилизации являются более глубинными и длительными с точки зрения своей истории социальными общностями. В современных условиях известны такие основные цивилизации, как западная, восточно-европейская, мусульманская, индийская, китайская, японская, латиноамериканская.

Цивилизациям присущи два уровня: региональный и национальный (локальный). Например, французская, германская, североамериканская и другие национальные цивилизации образуют западную цивилизацию.

Формационный и цивилизационный подходы членения исторического процесса не следует рассматривать как взаимоисключающие, а подходить к ним с точки зрения принципа дополнительности, сопряжения. Сейчас необходим интеграционный подход, учитывающий и поступательно-стадиальный прогрессивный характер развития человеческой истории, ее развитие во времени, хронологию, и в то же время всю многомерность, сложность, уникальность отдельных культур и цивилизаций.

Первичные древние цивилизации возникли на Древнем Востоке. Родиной их были долины рек. В III тыс. до н. э. возникла цивилизация в долине реки Нил в Египте, между реками Тигр и Евфрат в Месопотамии. В III–II тыс. лет до н. э. в долине реки Инд зародилась индийская цивилизация, во II тыс. до н. э. в долине реки Хуанхе – китайская.

Примерно в это время складываются цивилизация хеттов в Малой Азии, финикийская – в Передней Азии, древнееврейская – в Палестине. На рубеже III–II тыс. до н. э. на юге Балканского полуострова появилась крито-микенская цивилизация, из которой выросла древнегреческая. В I тыс до н. э. список древнейших цивилизаций пополнился: на территории Закавказья сформировалась цивилизация Урарту, на территории Ирана – могущественная цивилизация персов, в Италии – римская цивилизация. Зона цивилизаций охватила не только Старый Свет, но и Америку, где в центральной ее части (Мезоамерика) сложились цивилизации майя, ацтеков и инков. Однако здесь развитие цивилизации заметно задержалось: оно началось лишь на рубеже нашей эры.

Цивилизации древнего мира имеют целый ряд общих черт. Этот этап развития человечества существенно отличается от последующих эпох. Однако уже тогда выделяются два больших региона – Восток и Запад, в которых начинают складываться цивилизационные особенности, определившие их различную судьбу и в древности, и в эпоху средневековья, и в новое время.

Для в о с т о ч н о й ц и в и л и з а ц и и характерны следующие особенности:

1) Высокая степень зависимости человека от природы.

2) Господство религиозно-мифологических представлений (единение человека с природными и надприродными силами, абсолютная несвобода и полная зависимость от действий космических законов) в духовной жизни восточного человека. Наиболее распространенный символ восточной культуры – «человек в лодке без весел». Он свидетельствовал о том, что жизнь человека определяет течение реки, т. е. природа, общество, государство, поэтому человеку весла не нужны.

3) Традиционализм, т. е. традиционные образцы поведения и деятельности, аккумулирующие опыт предков. Отсюда – уважение к опыту старших поколений, культ предков. Восточные цивилизации не знают проблемы «отцов и детей». Там существует полное взаимопонимание поколений.

4) Принципы коллективизма. Личные интересы подчинены общим, государственным. Коллектив общины определял и контролировал все стороны жизнедеятельности человека.

5) Политическая деспотия. Характерный признак восточного деспотизма – абсолютное преобладание государства над обществом. Оно регулирует человеческие отношения в семье, обществе, государстве, формирует идеалы, вкусы. Глава государства (фараон, халиф) обладает всей полнотой законодательной и судебной власти, бесконтролен и неответственен, назначает и смещает чиновников, объявляет войну, заключает мир, осуществляет верховное командование армией, творит высший суд (по закону и по произволу).

Важный признак восточного деспотизма – политика принуждения, террора. Основная задача насилия – нагнетание страха перед властью. Страх перед верховной властью сочетался с безграничной верой в ее носителей. Подданные одновременно трепещут и веруют. Тиран в их глазах предстает как грозный защитник народа, карающий зло и произволы, царящие на всех ступенях продажной администрации. Однако деспотическое правление в чистом виде существовало не во всех странах Древнего Востока и не на всех этапах развития (в государствах Древнего Шумера были элементы республиканского правления; в Древней Индии существовал Совет царских чиновников).

6) Общественно-государственная собственность (прежде всего на землю).

7) Сложная иерархическая социальная система. Низшую ступень занимали рабы. Но большую часть населения составляли земледельцы – общинники. Над производителями возвышалась пирамида государственной бюрократии – сборщики налогов, надсмотрщики, писцы, жрецы и т. д. Венчала эту пирамиду фигура обожествляемого царя.

8) Существование на низовом уровне автономных, самоуправляемых коллективов – сельских общин, цеховых организаций, каст, сект и других корпораций религиозно-производственного характера. Старейшины этих коллективов выступали как связующее звено между госаппаратом и основной массой населения. Именно в рамках этих коллективов определялись место и возможности каждого человека, вне их жизнь индивида была невозможна.

9) Богатейшая духовная жизнь, высокоразвитая наука и культура. Здесь возникли древнейшие системы письменности, зарождались зачатки современных мировых религий. В Палестине сформировались основы новой религии, которая в Римской империи получила название христианства. Значительно раньше, чем в Европе, возникло книгопечатание. Для развития книгопечатания огромное значение имело изобретение бумаги в Китае.

З а п а д н ы й т и п ц и в и л и з а ц и и представляли цивилизации Древней Греции и Древнего Рима. Первая великая европейская цивилизация возникла на острове Крит. Цивилизацию эпохи бронзы, возникшую на острове Крит, называют Минойской по имени царя Миноса.

К специфическим чертам античного общества следует отнести: 1) классическое рабство; 2) систему денежного обращения и рынка; 3) основную форму политической организации общества – полис (для Древней Греции), гражданскую общину (для Древнего Рима); 4) концепцию суверенитета и демократическую форму правления (Древняя Греция и отдельные периоды истории Древнего Рима); 5) появление развитых отношений частной собственности (античная форма собственности); 6) разработку этических норм и принципов морали, эстетических идеалов; 7) основные феномены античной культуры – философию и науку, главные жанры литературы, ордерную архитектуру, спорт.

Античные государства сыграли выдающуюся роль в мировой истории: впервые в области экономики, политики, культуры сложились и развились такие отношения, были сформулированы такие концепции, понятия, идеи, которые составили основу европейской цивилизации.

Для более полного понимания особенностей цивилизационного развития Востока и Запада необходимо обратить внимание на отличие восточной общины от древнегреческой. В этой связи следует отметить, что для восточной общины была характерна необыкновенная устойчивость. На протяжении столетий такая община сохраняла неизменно архаические технологии ведения хозяйства. Также очень медленно изменялась и социальная структура. Господствовала государственно-общинная собственность. Частная собственность имела подчиненный характер или совсем отсутствовала.

В Древней Греции община называлась полисом. Каждый полис являлся самостоятельным государством. Большую часть населения полиса составляли свободные граждане, что и отличало его от восточной общины. В греческом полисе очень быстро происходили как хозяйственные, так и социальные изменения, важную роль играло здесь частное землевладение.

Известно, что в государствах Древнего Востока власть осуществлялась, как правило, в форме деспотии. Почему такая форма власти не получила распространение в Древней Греции? В какой степени власть императора Древнего Рима можно соотнести с властью царей Древнего Востока? Что их отличало?

Отвечая на эти вопросы, необходимо уяснить, что на Востоке переход от первобытности к цивилизации сопровождался развитием ирригационного земледелия. Создание ирригационных систем требовало организации коллективного труда большого числа людей, усилий всей страны в целом. Сложно было поддерживать в порядке систему каналов. Все эти работы невозможно было осуществить без жесткой организации, без сильной централизованной власти. В результате во всех древних восточных цивилизациях сложилась особая форма государства – деспотия.

В Древней Греции все было по-другому. Здесь в несколько измененном виде сохранялась демократическая система управления с времен военной демократии. Власть правителя всегда была ограниченной сначала советом родоплеменной знати, а затем – выборными органами.

В государствах Древнего Востока в руках монарха концентрировалась высшая законодательная, исполнительная, военная, судебная, а очень часто и религиозная власть. В Древнем Риме императоры также владели абсолютной властью. Однако они, отдавая дань уважения прочным республиканским традициям, вынуждены были продолжительное время маскировать свое единовластие, сохраняя демократические органы управления. Император носил почетный титул Августа – первого гражданина; действовал Сенат, который постепенно утратил свои законодательные функции; в городах продолжали избираться курии – советы городского самоуправления.

Сравнивая положение рабов на Востоке и в Древней Греции и Риме, необходимо отметить, что на Древнем Востоке большую часть населения составляли свободные крестьяне – общинники. Были и рабы. Но их было немного. Рабы принадлежали храмам, царям, царским сановникам, другим знатным и богатым людям. Рабы работали в основном в качестве домашней прислуги, а также в ремесленничестве, на строительстве, в каменоломнях и на других трудоемких работах. В земледелии труд рабов использовался мало.

В Древней Греции и Древнем Риме рабов было много. Они производили основную продукцию в земледелии, ремесленничестве, строительстве.

На Востоке раб рассматривался как работник, который потерял свободу и временно принадлежал своему хозяину. В Древней Греции и Риме рабы полностью зависели от своих хозяев.

Рабство на Древнем Востоке можно определить как «патриархальное». Здесь повседневная жизнь рабов мало чем отличалась от жизни семьи хозяина.

Рабство в Древней Греции и Древнем Риме классифицируется как классическое. Положение рабов резко отличалось от других слоев населения. Именно при классическом рабстве рабы жестоко эксплуатировались, фактически не имели никаких прав и полностью принадлежали рабовладельцам.

Цивилизационные особенности можно проследить и в развитии религий Востока и Запада. Древние египтяне представляли себе богов в виде обычных людей или в виде людей, которые имеют голову животного, или в виде животных. Такая особенность объясняется большой зависимостью древнеегипетского общества от окружающей среды.

Несмотря на осознанность зависимости человека от внешних сил, древние греки верили в силу человеческого разума. Вот почему своих богов они представляли в человеческом обличии со слабостями, свойственными людям. В большинстве древних народов религии были политеистические (много богов и богинь) и только у некоторых народов существовали монотеистические религии (с одним богом). К монотеистическим относятся религии: древних евреев – иудаизм (единый Бог Яхве), буддизм (Будда), христианство (Бог Иисус), ислам (Аллах).

В Древнем Египте фараон Аменхотеп IV попытался провести религиозную реформу. Он принял новое имя – Эхнатон, запретил все культы, кроме культа бога солнечного диска Атона, построил новую столицу. Однако его попытка ввести монотеизм не имела успеха, так как новая религия не имела моральной основы, прежде всего – благотворительности и привлекательности.

Раскрывая характерные черты египетской и греческой архитектуры, нельзя не заметить, что храмовая архитектура Древнего Египта отличалась гигантскими размерами и необычной роскошью внутреннего украшения. Капители (верхняя часть) колонн имели характерную форму: они напоминали связку папируса или бутонов лотоса.

Храмы Древней Греции не имели таких больших размеров, как древнегреческие. Греческая колонна была соразмерна человеку и была похожа на его фигуру. Это объясняется тем, что в миропредставлении древних греков, в отличие от египтян, между богами и людьми не было такой большой разницы. Древние греки придавали большое значение внешнему виду храма. Отдельные его части раскрашивались в различные цвета.

В древности в государствах Востока были сделаны большие достижения в области математики, астрономии, медицины, тем не менее как науки они сложились только в Древней Греции. Ученые Древней Греции находились в более благоприятной ситуации, чем ученые Древнего Востока: здесь было классическое рабство, демократические нормы политической и общественной жизни, существовало большое количество государств – полисов. Все это способствовало возникновению в Древней Греции различных философских школ (академий). Дух конкуренции, свободных поисков, сомнений и познания привели к устойчивому для тех времен развитию науки, складывалась определенная система знаний. В древнегреческой философии присутствовало новое понимание роли человека, подчеркивалась его особенная ценность.

Особо следует подчеркнуть роль египетской цивилизации, которая заложила основы всей европейской цивилизации. Греция, как ближайшая страна к азиатскому Востоку, первая восприняла достижения культуры Востока и стала распространителем восточного образования в Европе. Однако греческое общество не только аккумулировало достижения древневосточных цивилизаций, но и добилось более высоких результатов в науке, философии, литературе, изобразительном искусстве.

Похожая информация.

Страница 1 из 4

Глава 1. Феномен Востока: история изучения и современные проблемы

Интерес к Востоку в наши дни огромен и, видимо, будет возрастать. Интерес этот всесторонен и всеобъемлющ: история и культура, общество и государство, человек и религия (боги и люди), наконец, древние первоосновы великих цивилизаций Востока – все это ныне в центре внимания как самих жителей стран Востока, стремящихся к самопознанию и самоидентификации, к открытию фундаментальных основ собственного бытия, так и тем более представителей иной, западной, европейской традиции, чьи генеральные параметры столь отличны от восточных. Такого рода всеобщий интерес далеко не случаен: конец XX в. с его нависшими над планетой мрачно-апокалиптическими тучами побуждает многих всерьез заинтересоваться как экзистенциальными проблемами (что пробуждает активное внимание к мистике, а здесь бесспорный приоритет за древними культурами и религиями Востока), так и поисками корней, первоистоков. Кроме того, многое в современном мире вплотную связано с Востоком – достаточно напомнить о феномене развивающихся стран с их острейшими экономическими, демографическими и социокультурными проблемами, пути решения которых пока далеко еще не найдены. Как и когда эти проблемы будут решены, каковы пути, ведущие к их решению, – все это волнует и не может не волновать мир, подавляющее большинство населения которого, все возрастающее как абсолютно, так и относительно, живет именно в развивающихся странах, в первую очередь в странах Востока.

Что такое Восток?
Европа и Восток: две структуры, два пути развития
История изучения Востока
Феномен развивающихся стран и традиционный Восто к

Что такое Восток?

Что же это такое – Восток? Вопрос не так прост, как может показаться на первый взгляд. Речь идет не о географическом понятии – скорее об историко-культурном, социополитическом, цивилизационном… Речь идет о гигантской всечеловеческой цельности, пусть в чем-то весьма неоднородной и противоречивой, но все же почти монолитно цельной в своей глубинной основе – той самой основе, которая, собственно, и породила в свое время дихотомию Восток – Запад. Но как возникла эта дихотомия и что в конечном счете ее породило?
Как известно, история начинается именно на Востоке. В плодородные долины и предгорья Ближнего Востока уходят своими корнями древнейшие очаги мировой цивилизации. Именно здесь возникали и приобретали устойчивые формы древнейшие социальные и политические институты, совокупность которых определила очертания наиболее ранних модификаций человеческого общества, а затем и государства. Недаром древние римляне, цивилизация которых во многом была дочерней по отношению к ближневосточной, с уважением говорили: “Ex Oriente lux” (“Свет с Востока”).
Ближневосточно-средиземноморские земли, узким перешейком соединяющие Африку с Евразией, на протяжении многих сотен тысячелетий были тем естественным мостом-перекрестком, по которому перемещались, встречаясь и смешиваясь друг с другом, древнейшие популяции гоминид (предлюдей), архантропы и палеоантропы. Смешение таких популяций и связанная с этим метисация резко ускорили процесс трансформации гоминид, сыграв существенную роль в подготовке тех благоприятных мутаций, которые привели в конечном счете к возникновению именно в этом районе мира человека современного типа – Homo sapiens. И хотя специалисты расходятся во мнениях по вопросу о том, была ли ближневосточная зона сапиентации единственной, есть веские основания полагать, что именно здесь около сорока тысячелетий назад появились первые сапиентные люди, миграция которых в различные районы ойкумены с вытеснением из них обитавших там досапиентных гоминид и с метисацией с этими последними послужила основой для появления в различных районах земного шара многочисленных расовых типов.
Первые сапиентные неоантропы были в основном охотниками и собирателями и перемещались вслед за служившими им пищей животными, зоны обитания которых изменялись в зависимости от колебаний в климате, от вызывавшихся геологическими катаклизмами ледниковых периодов. Наиболее благоприятной для существования зоной при этом по-прежнему оставалась ближневосточно-средиземноморская; именно здесь 10–12 тысячелетий назад начался переход от палеолита (древнекаменного века) к неолиту. Суть перехода сводилась к постепенному оседанию коллективов бродячих охотников и собирателей в обильных растительностью и дичью лесостепных районах ближневосточных предгорий (Палестина, Анатолия, Загрос и др.). Осевшие здесь группы вначале лишь охотились за обитавшими в горах мелкими животными и собирали дикорастущие растения, особенно злаки. Позже они нашли способ приручить животных и одомашнить некоторые растения, что положило начало скотоводству и земледелию.
Совершенный на рубеже палеолита и неолита переход от присваивающего хозяйства (охота, рыболовство, собирательство) к производящему, т. е. к регулярному производству пищи, получил в науке наименование неолитической революции (иногда ее именуют также аграрной революцией – термин менее удачный из-за невозможности избежать лишних совпадений и ассоциаций). Этот переход действительно сыграл поистине революционную роль в истории человечества, так что в смысле открывшихся перед людьми новых возможностей и перспектив он может быть поставлен в один ряд с промышленным переворотом раннего европейского капитализма и современной НТР. Суть его в том, что оседлый быт с гарантированной пищей способствовал резкому ускорению дальнейшего развития производства и культуры, что, в свою очередь, привело к расцвету жилищного и хозяйственного строительства, производству разнообразного и высококачественного каменного инвентаря (неолитические орудия), керамических сосудов для хранения и приготовления пищи, а также к изобретению прядения и ткачества с последующим изготовлением различных одежд. Однако для истории наибольшее значение имеют те следствия, причиной которых была революция в производстве. Среди них следует обратить внимание на два главных и наиболее важных.
Во-первых, новые условия оседлой и обеспеченной пищей жизни земледельцев сыграли важную роль в кардинальном изменении всего образа жизни человека, приобретшего благоприятные возможности для гарантированного стабильного существования. Увеличение рождаемости (рост фертильности женщин) и выживаемости детей в новых условиях привело к резкому росту темпов прироста населения, за счет чего заметно усилился процесс миграции и распространения вширь достижений земледельческого неолита: спорадически расселявшееся за пределы родного поселка избыточное население быстро осваивало новые пригодные для земледелия территории – сначала в районе плодородных речных долин Ближнего Востока, затем в других землях, включая Северную Африку, европейское Средиземноморье, Иран и Среднюю Азию, Индию и Китай. При этом новые дочерние поселения, как правило, сохраняли выработанный уже ранними земледельцами генеральный стереотип существования, включая социально-семейную и общинно-родовую организацию, мифологию, ритуалы, производственные навыки и технологию и т. п. Разумеется, со временем и в зависимости от обстоятельств на новых местах обитания все это подвергалось определенной трансформации и обогащалось новыми элементами культуры.
Во-вторых, производственный потенциал земледельческого неолита оказался столь значительным, что уже на ранних этапах существования земледельческих общин – особенно тех из них, которые располагались в наиболее плодородных районах речных долин, в оптимальных экологических условиях ближневосточной зоны, – появилась объективная возможность создания избыточного продукта, за счет которого можно было содержать освобожденных от производства пищи людей, исполнявших различные административные функции. Иными словами, именно на основе появившихся в результате неолитической революции производственных возможностей и возникли в конечном счете древнейшие очаги урбанистической цивилизации со свойственными им надобщинными социальными структурами и ранними формами политической администрации.
Итак, история человека, его производящего хозяйства, культуры, равно как и история в полном смысле этого слова, т. е. история человеческой цивилизации, – все это восходит к неолитической революции, имевшей место в ближневосточной зоне около 10 тысячелетий назад, не говоря уже о том, что в той же зоне сложился и сам сапиентный человек. Вот уж поистине Ex Oriente lux! К этому стоит добавить, что на базе производственных возможностей земледельческого неолита возникли первые известные науке протогосударственные структуры, подавляющее большинство которых существовало опять-таки на Востоке, причем не только Ближнем.
Важно заметить, что до эпохи античности такого же типа протогосударства были и на территории Европы, в частности в Греции, начиная с микенского периода ее истории. Едва ли есть основания для сомнений в ближневосточных истоках раннеевропейской земледельческой культуры, равно как и параметров ее предантичной государственности. Для доантичной Греции, предстающей перед миром наиболее ярко со страниц гомеровского эпоса, характерны были примерно те же отношения, что существовали и в иных ранних протогосударствах, в частности восточных: господствовали общинные связи, существовали мелкие правители-вожди (базилевсы и др.), тогда как частнособственнические отношения были еще неразвитыми. Иное дело – времена античности. Собственно, именно с возникновения во второй трети I тысячелетия до н. э. античной Греции и берет начало дихотомия Восток – Запад, ибо именно с этого времени греки стали ощущать и фиксировать весьма заметные отличия своего образа жизни от образа жизни соседних с ними цивилизованных народов Востока, не говоря уже о нецивилизованных “варварах”. К чему же сводились эти отличия?

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

2. Север-Юг: противостояние и сотрудничество

Заключение

Список литературы

Введение

Проблема взаимодействия цивилизаций привлекает сейчас внимание специалистов различных областей знания. Объективной основой возрастания интереса к этой проблеме являются процессы интеграции и вместе с тем усиливающейся фрагментарности мира. Поскольку решение проблем социальной интеграции является приоритетным, это требует согласования указанных противоположных тенденций. Однако в исследованиях межцивилизационного взаимодействия по-прежнему преобладает дискретный подход, в котором цивилизации Запада и Востока, Севера и Юга рассматриваются как самостоятельные изолированные сферы социального бытия, как различные по своему строению и культуре общественные системы. Аспекты их взаимодополнительности недооцениваются, поэтому сравнительный анализ оказывается поверхностным и неполным. Для выявления той связующей их «сферы», в которой они способны выявить черты сходства и различия, перспективным является дихотомический подход, который замыкает соотношение цивилизаций в рамки некоторой целостности, общего пространства, в котором заданы перспективы единства человечества. Выявление такой межцивилизационной сферы позволяет дополнить установку на обособленность аспектом связи и комплементарности, что особенно актуально в контексте развернувшейся глобализации.

Цивилизации Запад-Восток, Юг-Север и связанная с ними проблематика является предметом исследования многих наук. В современной науке практически не существует отраслей гуманитарного знания, в которых, так или иначе, не рассматривалась бы проблема взаимодействия цивилизаций. Отдельные положения, которые разрабатывались в экономической и политической теории, социологии, культурологии, сравнительной философии и философии истории, фиксировали дискретный подход в понимании дихотомического аспекта в изучении глобальной цивилизации Свечкарева В.Р. Трансформация социокультурной сферы цивилизационного взаимодействия Востока и Запада // Материалы 57 научно-технической конференции Астраханского Государственного технического университета. 25-27 апреля 2007 года. - Астрахань: Изд-во АГТУ, 2007. Тезисы. .

К вопросам взаимодействия цивилизаций Восток-Запад Юг-Север периодически обращаются многие научные деятели: О. Конт, Д. Белл, А.С. Ахиезер, О.Э. Бессонов, Л.М. Романенко, Д.Ф. Терин, В.И. Пантин, Дж. Коммонс, А.И. Неклесс и мн. др.

Характеризуя основные направления науки, связанные с изучением межцивилизационного взаимодействия, необходимо подчеркнуть, что в целом существующие исследования позволили накопить информацию об отдельных сторонах и аспектах взаимодействия цивилизаций Запад-Восток и Юг-Север, однако многие проблемы не нашли еще должного освещения. Несмотря на то, что интерес к исследованию проблем взаимодействия цивилизаций не ослабевает, остается нереализованной попытка оформления единого методологического основания, с помощью которого было бы возможно привести в соответствие способы анализа и предмет исследования. Цивилизационная дихотомия «Запад-Восток» фиксировалась многими исследователями, однако аспект комплементарности (применимо к анализу данного взаимодействия) ранее не разрабатывался.

Актуальность выбранной темы исследования заключается в том, что становление глобального мира, охватывающего как техногенные, так и социокультурные формы человеческой жизни, актуализирует проблему сближения и «взаимного узнавания» таких планетарных полюсов как Запад и Восток, Юг и Север. По мере усиления социальной динамики акценты смещаются от состояния к процессам, а «нарастающая» в этой связи глобализация ведет к формированию контуров единой цивилизации, что, однако, нисколько не отменяет ни культурного многообразия, ни специфических особенностей цивилизационного развития Запада и Востока, Севера и Юга. Решающее значение в процессах взаимодействия приобретает нахождение соответствия состояний, качеств и областей деятельности той и другой цивилизации, а также, порождение новых форм культурной активности и духовных ориентиров.

Целью работы является всестороннее исследование цивилизаций Восток-Запад, Юг-Север в контексте современности.

Поставленная цель может быть достигнута путем решения следующих задач:

Рассмотреть влияние Севера и Юга на Востоке и на Западе;

Дать характеристику и выделить особенности явления «Восток-Запад;

Выделить проблему «Север-Юг» в современном контексте и рассмотреть пути решения данной проблемы;

Рассмотреть основные аспекты иллюзии «богатого Севера» в современном мире.

Структура работы предопределена поставленными задачами и включает в себя введение, две главы, четыре подраздела, заключение и список литературы.

1. Восток и запад в контексте современности

1.1 Север и Юг на Востоке и на Западе

Тип людей Севера мог проецироваться и на Юг, и на Восток, и на Запад. На Юге Свет Севера порождал великие метафизические цивилизации, подобные индийской, иранской или китайской, которые в ситуации «консервативного» Юга надолго сохраняли вверенное им Откровение. Однако простота и ясность северного символизма превращалась здесь в сложные и разнообразные хитросплетения сакральных доктрин, ритуалов и обрядов. Однако, чем дальше к Югу, тем слабее следы Севера. И у жителей тихоокеанских островов и южной Африки «нордические» мотивы в мифологии и ритуалах сохраняются в предельно фрагментарной, рудиментарной и даже искаженной форме Дугин А. Основы геополитики // М.: АРКТОГЕЯ-центр, 2000. - 928 с. .

На Востоке Север проявляется как классическое традиционное общество, основанное на однозначном превосходстве сверхиндивидуального над индивидуальным, где «человеческое» и «рациональное» стирается перед лицом сверхчеловеческого и сверхрационального Принципа. Если Юг дает цивилизации характер «устойчивости», то Восток определяет ее сакральность и подлинность, главным гарантом которых является Свет Севера.

На Западе Север проявлялся в героических обществах, где свойственная Западу как таковому тенденция к дробности, индивидуализации и рационализации преодолевала саму себя, и индивидуум, становясь Героем, выходил за узкие рамки «человеческой-слишком-человеческой» личности. Север на Западе персонифицирован символической фигурой Геракла, который, с одной стороны, освобождает Прометея (чисто западная, богоборческая, «гуманистическая» тенденция), а с другой помогает Зевсу и богам победить восставших на них гигантов (т.е. служит на благо сакральным нормам и духовному Порядку) Дугин А. Основы геополитики // М.: АРКТОГЕЯ-центр, 2000. - 928 с. .

Юг, напротив, проецируется на все три ориентации прямо противоположным образом. На Севере он дает эффект «архаизма» и культурной стагнации. Даже сами северные, «нордические» традиции под воздействием южных, «палеоазиатских», «финских» или «эскимосских» элементов приобретают характер «идолопоклонничества» и «фетишизма». (Это, в частности, характерно, для германо-скандинавской цивилизации «эпохи скальдов».)

На Востоке силы Юга проявляются в деспотических обществах, где нормальное и справедливое восточное безразличие к индивидуальному переходит в отрицание великого Сверхчеловеческого Субъекта. Все формы тоталитаризма Востока и типологически и расово связаны с Югом.

И, наконец, на Западе Юг проявляется в предельно грубых, материалистических формах индивидуализма, когда атомарные индивидуумы доходят до предела антигероического вырождения, поклоняясь лишь «золотому тельцу» комфорта и эгоистического гедонизма. Очевидно, что именно такое сочетание двух сакрально-геополитических тенденций дает самый отрицательный тип цивилизации, так как в нем друг на друга накладываются две ориентации, уже сами по себе негативные Юг по вертикали и Запад по горизонтали.

1.2 Дихотомия «Восток-Запад»: характеристика и особенности

Известно, что мировая история началась с Востока, именно он - очаг цивилизации. Здесь возникли и приобрели устойчивые формы древнейшие социальные и политические институты. Недаром древние римляне с уважением говорили: «Свет - с Востока»

Восток - это прежде всего традиционное общество и традиционный путь развития. По мнению востоковедов, традиция была, во-первых, заимствована из цикличности сельскохозяйственных работ, от которых впрямую зависело процветание первых очагов цивилизации. Во-вторых, оформившись в первые государственные образования, они всячески стремились противопоставить себя варварам и утвердить свои приоритеты как определяющие и исключительно важные.

Под термином «Запад» понимают особый тип цивилизованного и культурного развития, который сформировался в Европе примерно в XV - XVII вв. Предшественниками этого типа были культура античности и христианская традиция. Именно в античной культуре философско-религиозное сознание утрачивает свою монополию, возникает система быстрого логического усвоения знаний. Рушится принудительная связь личности с преданием общество теряет единую систему ценностей.

сложившееся в XIX-XXI вв. превосходство Запада в технико-экономическом и военно-стратегическом отношении, породило в умах определенного круга европейских интеллектуалов иллюзию «неполноценности» восточного мира, что дает им право приобщения «косного» Востока к благам цивилизации. Особенно неубедительно выступает представление отдельных западных, да и не только западных политиков, что восточный тип цивилизации, особенно мусульманский, при контактах с другими цивилизациями и культурами, обнаруживает имперские тенденции к другим социокультурным обществам1. Свечкарева В.Р. Дихотомия Запад-Восток в социодемографическом разрезе: феномен «стареющего населения» // Здоровый образ жизни для всех возрастов (по материалам Всероссийской научно-практической конференции. Саратов, 23 ноября 2006 г.) / Под редакцией доктора социологических наук, профессора М.Э.Елютиной. - Саратов: Издательский центр «Наука», 2007. - С.186-191. .

На самом деле Восток и в древние времена, и сегодня не представлял и не представляет собой монолитное целое, двигающееся в одном эсхатологическом направлении. Можно выделить три направления в истории развития его цивилизации: панегирический (хвалебный), критический и исламский. В рамках первого Восток, и, прежде всего, Китай, представлялись краем всеобщего благоденствия, учености и просвещенности и ставились как пример, как образец мудрости в управлении. В рамках второго типа (Древний Египет, Древняя Персия, некоторые другие деспотические государства Востока) внимание акцентировалось на духе насилия, рабства, жестокости и длительного застоя. В рамках третьего типа цивилизации (Восток арабо-исламского региона) широкое распространение получило представление о превосходстве морально-этических норм арабо-мусульманской цивилизации над Западом, развития точных наук, таких как алгебра, тригонометрия, астрономия, география, химия, психология, медицина и другие.

Поэтому, здесь необходимо такое научно-историческое понимание, которое в современных условиях утверждает цивилизованный подход, основанный на идеях «культурного плюрализма», на признании уважения ко всяким культурам и конфессиям, на необходимости отказа от всяких преимуществ той или иной культуры, а следовательно, отрицания как европоцентризма, так и превосходства Востока. В оценке взаимоотношений Запада и Востока при полном уважении различных путей развития этих регионов должна доминировать концепция, согласно которой конечная дорога истории ведет к сближению, и, в конечном счете, к образованию единой мировой цивилизации Свечкарева В.Р. Дихотомия Запад-Восток в социодемографическом разрезе: феномен «стареющего населения» // Здоровый образ жизни для всех возрастов (по материалам Всероссийской научно-практической конференции. Саратов, 23 ноября 2006 г.) / Под редакцией доктора социологических наук, профессора М.Э.Елютиной. - Саратов: Издательский центр «Наука», 2007. - С.186-191. .

Однако на протяжении всего последнего столетия (XX в.) отношения стран Запада и Востока носили как бы одномерный характер: бедные и отсталые народы Востока смотрели в сторону Запада, в поисках идей, моделей развития и руководства. Поэтому неудивительно, что на Западе глубоко укоренилось убеждение, будто его миссия в Азии, т.е. на Востоке, состоит в том, чтобы учить, руководить, повелевать. Для выявления сущности рассматриваемой проблемы необходимо, прежде всего, разобраться в устоявшихся представлениях о Востоке и факторах его традиционной отсталости. Здесь нельзя не отметить и то, что Запад имел о Востоке в основном мифологические и легендарные представления. Такой подход органически сочетался с формированием негативного отношения к Востоку и Азии.

Проблема «Запад - Восток» в историографии философии конца XIX - XXI вв. пока не освящена, впрочем, как и ее важность. В трудах зарубежных ученых напротив отложился серьезный пласт теоретических и иных научных разработок, без знания и использования которых содержание и общественных движений и вообще историю народов Востока XIX - XXI вв. нельзя понять и раскрыть в достаточной степени. Естественно, здесь нужен критический подход Свечкарева В.Р. Дихотомия Запад-Восток в социодемографическом разрезе: феномен «стареющего населения» // Здоровый образ жизни для всех возрастов (по материалам Всероссийской научно-практической конференции. Саратов, 23 ноября 2006 г.) / Под редакцией доктора социологических наук, профессора М.Э.Елютиной. - Саратов: Издательский центр «Наука», 2007. - С.186-191. .

Современный Восток, представляет собой целый комплекс социокультурных, национально-историко-культурных ареалов, таких как ближневосточный арабо- и тюрко-мусульманский, средне-восточный иранcко-тюркомусульманский, центральноазиатский тюрко-мусульманский, восточно-азиатский буддийско-синтоистский, конфуцианско-индийский, индустско-буддийско-мусульманский и т.д. Каждый из этих миров, как по своим внутренним базовым характеристикам, так и по взаимоотношениям с западным миром имеет свои особенности и требует соответствующей трактовки. При всем том преобладающие на Западе подходы к Востоку определяются восходящими еще к Гегелю представлениями о пассивности, летаргичности и неспособности восточного менталитета к социальному, технологическому и иным формам прогресса. Современные же авторы, в факторах способствовавших модернизации ряда азиатских стран, ищут не в них самих, а вовне, акцентируя внимание исключительно на роли вне экзогенных факторов, импульсов извне, феномене революции сверху, доминирующей роли надстроечных институтов.

Модернизация на Востоке началась с XIX века как социальная трансформация общества и была связана с глобализацией исторического процесса, где социальная трансформация различных обществ, различных стран оказалась включенной в определённый общемировой процесс.

В самом кратком виде модернизацию можно определить как форму перехода от традиционной, аграрной цивилизации к либеральной, индустриальной цивилизации.

XIX век поляризовал мир на две части: западную (капиталистическую) и незападную (некапиталистическую). Доминантой поляризации было активное воздействие Запада на мир традиционного Востока с тем, чтобы преобразовать его по своему образцу и подобию. Исторически модернизация - это процесс изменения в направлении тех типов социальной, экономической и политической систем, которые развивались в Западной Европе и Северной Америке с XVII по XIX век и затем распространились на другие европейские страны, а в XIX и XX вв. - на южноамериканский, азиатский и африканский континенты Фортунатов В.В. История мировых цивилизаций. СПб.: 2011. - 560 с. .

Однако и Восток не был в этом процессе только лишь пассивным объектом воздействия. Для Востока столкновение с Западом породило потребность восприятия, адаптации многих элементов западной цивилизации. На это указывал выдающийся индийский мыслитель-гуманист Шри Ауробиндо Гхош: «…Когда культура, впавшая в состояние пассивного существования, сна, застоя, сталкивается или, что ещё серьёзнее, получает прямое воздействие от «бодрствующей», активной, чрезвычайно творческой культуры и обнаруживает себя противопоставленной её молодой и плодотворной энергии, видит её громадные успехи и развитие новых идей и формаций, первым же жизненным инстинктом будет, конечно, перенять эти идеи и формы, заимствовать их вплоть до имитации и репродуцирования, чтобы обогатить себя, и тем или иным путём обрести все преимущества этих новых сил и возможностей».

Имитация и репродуцирование означает, что Индия, как и другие страны Востока, при столкновении с Западом ощутила свою отсталость. Модернизация для неё означала объективную потребность преодоления отсталости посредством усвоения достижений западной цивилизации.

Но модернизация неевропейских стран как репродуцирование означает вместе с тем перенос на местную социокультурную почву идей и ценностей иной культуры, как правило, западной. При этом возникает проблема встречи и культур, цивилизаций, их конвергенции. Это сложный социальный процесс, который сопровождается такими явлениями, как сопротивление модернизации, раскол в обществе между силами сопротивления и приспособления к реформам, опасность утери национально-культурной идентичности, духовной деградации.

Технологический прорыв Запада в середине второго тысячелетия породил иллюзию о том, что единственной перспективной цивилизацией ориентированной на будущее, является ее западноевропейская форма. Восток в европоцентристской культурологии, воспринимался только как ареал аккультурации, то есть в качестве полигона вестернизации. Но объективный научный анализ показывает, что Запад без Востока одномерен и духовно-нравственно ограничен История мировых цивилизаций с древнейших времен до конца XX века. 10 -11 кл. Хачатурян В.М. 3-е изд., испр. и доп. - М.: Дрофа, 1999. - 512с. .

Современная доминирующая западная техническая цивилизация ограничила человеческую духовность, подчинила ее потребительским и прагматическим установкам, сделало «усеченным» сознание человека, откуда и возникло «одномерно-плоскостное» видение мира. По мнению Р. Розака, выход из этого тупика заключается в формировании новой культуры, где соединяются логика и интуиция, наука и вера, индивидуализм и общность, искусственное и естественное. Взаимоинтегрирование систем ценностей Запада и Востока не породило еще новый культурологический опыт. Доминирующие универсалии западного мира не затрагивают глубинных пластов культуры и менталитета Востока, а пока действуют лишь на уровне адаптации восточного социума к новым информационным, технологическим и социальным преобразованиям. Л. Гумилев считает, что нет народов изначально передовых или отсталых, все большие народы Востока и Запада имели в своей истории полосы и стремительного движения вперед, и движения замедленного, а то и вовсе попятного, что приводило к временному отставанию.

Сопротивление модернизации оказывали, как правило, традиционные слои общества, которые чувствовали в западной культуре, европейской рациональности структурно чуждую им силу, которая окончательно подрывает основы их бытия Моисеев Л.А. История цивилизаций. Курс лекций. // Ростов н/Д: 2000. - 415 с. .

В настоящее время Запад и Восток объединяются в поисках решения проблем духовного развития человечества и становления высшего человеческого бытия. Точнее, инициатива в большей степени исходит от Запада, т.к. триумф западного мышления так и не дал окончательного разрешения проблем человека. Более того, генерируемая на Западе жизненная философия, опирающаяся на силу, конкуренцию и самоутверждение, проявляющая линейный прогресс и неограниченный рост, привела с одной стороны, к разработке современной наукой высочайших технологий, а с другой стороны к социальному, экологическому, моральному кризису. Стало очевидным, что препятствия прогрессу находятся не в сфере технологий, а в сфере, которую можно отнести к человеческой природе. Именно поэтому Запад обращается к восточным философским системам, к их традициям психофизического совершенствования.

Восстановление целостного отношения к миру, обращение к Востоку в философских проектах XX века кардинально изменило и западную мыслительную практику. Философские методы стали более гибкими, уступчивыми, включая в себя не только строгость понятия, но и многозначность понимания как универсального онтологического феномена.

В конце ХХ столетия в западных научных кругах стала превалировать мнение, что Запад ныне, «единственная цивилизация, которая имеет значительные интересы во всех других цивилизациях или регионах, а также имеет возможность влиять на политику, экономику и безопасность всех остальных цивилизаций или регионов».

Описывая две полярные перспективы развития цивилизации в ХХI веке - подавляющее могущество Запада и, наоборот, его упадок из-за экономического и демографического спада, безработицы, огромных бюджетных дефицитов, снижения рабочей этики, социальной дезинтеграции, наркомании и преступности, останется номером один в плане могущества и влияния также и в ХХI веке. Однако постепенные, неотвратимые и фундаментальные перемены также имеют место в балансе власти между цивилизациями, и могущество Запада по сравнению с мощью других цивилизаций будет и дальше снижаться. Наиболее значительное усиление могущества приходится на долю азиатских цивилизаций (и так будет продолжаться и далее), и Китай постепенно прорисовывается как общество, которое, скорее всего, бросит вызов Западу в борьбе за глобальное господство. Эти сдвиги в соотношении власти между цивилизациями ведут, и будут вести к возрождению и росту культурной уверенности в себе не западных обществ, а также к возрастающему отторжению западной культуры Свечкарева В.Р. Дихотомия Запад-Восток в социодемографическом разрезе: феномен «стареющего населения» // Здоровый образ жизни для всех возрастов (по материалам Всероссийской научно-практической конференции. Саратов, 23 ноября 2006 г.) / Под редакцией доктора социологических наук, профессора М.Э.Елютиной. - Саратов: Издательский центр «Наука», 2007. - С.186-191. .

Сегодняшняя реальность состоит в том, что Восток уже стал равновеликой Западу несущей конструкцией мирового сообщества, и эта его роль в XX веке будет усиливаться. Причем на самом Востоке фактически вызревают несколько центров (Китай, Япония, Индия, Иран, Казахстан, в том числе и численно возрастающая группа более мелких, но весьма динамичных новых индустриальных стран), способных наравне соперничать как между собой, так и с Западом, если не в целом, то с ведущими его державами.

Другое дело - глобальный конфликт Запада и Востока, в частности модернизированного ислама. Региональные конфликты на пограничных линиях между исламским и христианским миром, как считают авторитетные западные стратеги, обещают принять глобальный характер.

Ислам во второй половине ХХ века, как, оказалось, обладает не только культурным и цивилизованным потенциалом, но и экономическими инструментами позволяющими бросить вызов Западу.

Так, по мнению известного российского арабиста Р. Ланды, на рубеже ХХ-ХХI вв. главным противоречием нашего времени стало противостояние Запад-Восток.

Он полагает, что противостояние господствующих верхов Запада - подчиненных народов Востока происходит ныне в интернационализации классовой борьбы. восток-запад север-юг современный

Современный исламский фундаментализм - реакция мусульман Востока на вторжение культурных и моральных ценностей Запада, на насильственную модернизацию и «европеизацию» быта, общества и жизненного уклада, на экономическое и социальное неравенство, которое тоже считается результатом вторжения на Восток западного колониализма, а сегодня - глобализма.

Сегодняшний процесс глобализации вновь обращает нас к проблеме диалога между Западом и исламским миром. В основном три признака, характеризующие ислам, - по мнению Р.Г. Измайлова, - являются причиной трений меду Западом и исламом:

Неразделенность мирского и религиозного;

Стремление объединить исламские институты в государство;

Глобализм ислама.

Третий признак, с одной стороны, «являющийся раздражителем в отношениях между Западом и исламом, с другой стороны, может стать едва ли не решающим моментом в сближении двух традиций.

В третьем признаке находит свое выражение идея ислама о единстве происхождения рода человеческого, что помимо прочих факторов говорит о глобальном характере учения ислама.

Через общность происхождения можно прийти к общности базовых потребностей индивида, принадлежащего к разным культурным традициям, и, если провести эту линию рассуждения далее, то эта идея может послужить основой для конструктивного диалога.

К этому стоит добавить, что ислам активно выступает за развитие науки и новых технологий, а также не отрицает относительной свободы индивида в развитии истории».

Здесь следует отметить, что в условиях современной глобализации исламскому миру следует стремиться воспринимать западный мир не как абсолютно чуждый, а активно сотрудничать с ним, заимствуя позитивные достижения.

Западу же следует относиться с пониманием к специфике ислама как религии, не разделяющей мирское и религиозное, более активно изучать ислам для повышения качества диалога с ним в различных сферах Фортунатов В.В. История мировых цивилизаций. СПб.: 2011. - 560 с. .

Таким образом, имеющаяся в нашем распоряжении совокупность исторических данных, позволяет сделать вывод, что разрыв в темпах экономического и технологического развития двух цивилизованных массивов - Запада и Востока - обусловил в последующий исторический период необходимость его ликвидации, обозначив очевидно доминанту и особенности мирового развития в целом. Базисом сближения и взаимодействия с Западом выступила идея развития (прогресса), отражающая в горизонте планетарных процессов единство человеческого мышления и практики.

2. СевеР-Юг: противостояние и сотрудничество

2.1 Проблема «Север-Юг» в современном контексте

Одними из серьезнейших проблем современности являются проблемы социально-экономического развития, в разрезе которой все более и более выделяется разрыв в социально-экономическом развитии и благосостоянии между развитыми странами Запада и странами так называемого «Третьего мира». Развитые страны характеризуются высоким уровнем дохода на душу населения. В таких странах большая часть населения имеет высокий уровень жизни. Развитые страны имеют, как правило, большой запас произведённого капитала и население, которое по большей части занято высокоспециализированными видами деятельности. Развитые страны называют также индустриальными странами или индустриально развитыми. Третий мир (развивающиеся страны) - те страны, которые отстают в своем развитии от индустриально развитых стран Запада со свободным рынком (Первый мир) и индустриально развитых бывших социалистических стран (Второй мир). Сегодня налицо одна тенденция - бедные беднеют, а богатые богатеют. Так называемый, «цивилизованный мир» (США, Канада, Япония, страны Западной Европы - всего около 26 государств - примерно 23% мирового населения) на данный момент потребляют 75% производимой в мире энергии, 79% добываемого топлива, 95% древесины, 72% выплавляемой стали, источником же сырья является как раз «Третий мир», в котором сегодня остро стоят гуманитарные проблемы, в том числе проблема голода Дугин А. Основы геополитики // М.: АРКТОГЕЯ-центр, 2000. - 928 с. . Проблема взаимоотношений «Первого» и «Третьего» миров и получила название проблемы «Север - Юг». Касательно нее существует две противоположных концепции: первая утверждает, что причиной отсталости стран бедного «Юга» является так называемый «Порочный круг бедности», в который они попадают, и за счет чего не могут начать эффективное развитие. Многие экономисты «Севера», приверженцы этой точки зрения, считают, что в своих бедах виноват сам «Юг». Иная концепция утверждает, что основную ответственность за нищету стран современного «Третьего мира» несет именно «цивилизованный мир», ибо именно при участии и под диктовку богатейших стран мира происходил процесс формирования современной экономической системы, и, естественно, эти страны оказались в заведомо более выгодном положении, что сегодня позволило им сформировать так называемый «золотой миллиард», погрузив в пучину бедности все остальное человечество, нещадно эксплуатируя как минеральные, так и трудовые ресурсы стран, благодаря распространению колониализма и неоколониализма.

Таким образом, проблему «Север - Юг» следует рассматривать с двух сторон, анализируя две точки зрения на данную проблему.

Страны Юга и «порочный круг бедности». Причины формирования и даже увеличения разрыва между странами мира учёные объясняют по-разному. Большинство учёных 19 века склонялось к мысли о том, что люди из южных широт слишком избалованы природой, которая круглый год балует их солнцем, теплом и обилием еды. В таких условиях единственной их заботой становиться не поиск пропитания, а продолжение рода. В 1998 г. на Земле зарегистрирован шестимиллиардный житель. При этом наиболее быстрыми темпами население увеличивается в менее развитых социально - экономически странах Азии, Африки и Латинской Америки, что резко обостряет в них проблемы жилья, образования, медицинского обслуживания и продовольствия. Из-за быстрого роста населения, жители южных стран быстро сталкивается с бедностью. Данные государства сами по своей вене попадают в «порочный круг бедности».

Низкий душевой доход в бедных странах ограничивает возможность сбережений и накопления. В результате сохраняется низкая производительность труда и низкие доходы. К тому же быстрый рост населения может сразу поглотить увеличение дохода на душу населения и таким образом свести на нет возможность выхода из “порочного круга бедности.

Проблема Север-Юг - это проблема экономических отношений развитых стран с развивающимися.

Суть ее состоит в том, что для преодоления разрыва в уровнях социально-экономического развития между развитыми и развивающимися странами последние требуют от развитых стран различных уступок, в частности, расширения доступа своих товаров на рынки развитых стран, усиления притока знаний и капитала (особенно в форме помощи), списания долгов и др.

Отсталость развивающихся стран потенциально опасна не только на локальном, региональном и межрегиональном уровнях, но и для мировой системы хозяйства в целом. Отсталый Юг является его составной частью и, значит, его экономические, политические и социальные проблемы неизбежно будут находить и уже находят проявление вовне. Конкретными свидетельствами тому могут, например, служить масштабная вынужденная миграция из развивающихся стран в развитые, а также распространение в мире как новых, так и ранее считавших уже побежденными инфекционных заболеваний. Именно поэтому проблему Север- Юг правомерно трактовать как одну из глобальных проблем современности.

Новый международный экономический порядок

Международный резонанс проблема Север- Юг начала получать еще во второй половине 60-х гг. XX в. после широкой волны деколонизации, что привело к разработке концепции нового международного экономического порядка и движению среди развивающихся стран за установление этого порядка.

Ключевыми идеями этой концепции были:

Во-первых, создание для развивающихся стран льготного режима участия в международных экономических отношениях;

Во-вторых, оказание развитыми государствами помощи развивающимся странам на стабильной, предсказуемой основе и в объемах, соответствующих масштабам социально-экономических проблем этих стран, а также облегчение их долгового бремени.

Идея создания для развивающихся стран льготного режима участия в международных экономических отношениях возникла как реакция на неудовлетворенность развивающихся государств системой международной торговли, при которой доходы от экспорта обработанных товаров превышали (в силу присутствия в этих товарах большей добавленной стоимости) доходы от экспорта сырья, и развивающиеся страны трактовали это как проявление неэквивалентного обмена в торговых отношениях Север-Юг. А идея оказания в адекватных объемах помощи развивающимся государствам напрямую увязывалась с социально-экономическими последствиями колониального периода в истории этих стран и моральной ответственностью бывших метрополий за эти последствия.

К середине 80-х гг. XX в. движению за установление нового международного экономического порядка удалось добиться ряда позитивных результатов. Развивающиеся страны утвердили свой суверенитет над национальными природными ресурсами и добились его международного признания, что в отдельных случаях (например, в случае с энергоресурсами) способствовало увеличению экспортных доходов развивающихся государств. В целом удалось расширить источники международной помощи на нужды развития, ослабить остроту долговой проблемы, а также утвердить принцип дифференцированного подхода к регулированию внешнего долга на страновом уровне в зависимости от размера подушевого ВНД Фортунатов В.В. История мировых цивилизаций. СПб.: 2011. - 560 с. .

Но затем движение за установление нового международного экономического порядка стало терять свои позиции и к концу 80-х гг. фактически перестало существовать. Можно назвать две основные причины его поражения:

Первая - это серьезное ослабление единства самих развивающихся стран в отстаивании своих требований, вызванное быстрой дифференциацией этих государств и прежде всего выделением таких их подгрупп, как новые индустриальные страны и страны-нефтеэкспортсры.

Вторая - ухудшение переговорных позиций развивающихся государств: с вступлением развитых стран в постиндустриальную стадию возможность использования развивающимися государствами сырьевого фактора как аргумента в диалоге Север - Юг значительно сузилась.

В результате движение за установление нового международного экономического порядка потерпело поражение, но проблема Север-Юг осталась.

Существует три пути решения к проблеме Север-Юг:

Либеральный;

Антиглобалистский;

Структуралистский.

Сторонники либерального подхода придерживаются той точки зрения, что именно неспособность утвердить в национальных экономиках развивающихся стран современный рыночный механизм мешает этим странам преодолеть отсталость и занять достойное место в международном разделении труда. По их мнению, развивающиеся государства должны придерживаться курса на обеспечение макроэкономической стабильности, либерализацию экономики и приватизацию государственной собственности, т.е. вашингтонского консенсуса. Либеральный подход находит в последние десятилетия вполне отчетливое выражение в позициях многих развитых стран на многосторонних переговорах по внешнеэкономической тематике.

Антиглобалисты полагают, что современная система международных экономических отношений является неравноправной, а мировая экономика в значительной степени контролируется между народными монополиями, что в свою очередь дает возможность Северу фактически эксплуатировать Юг. Утверждая, что развитые страны сознательно добиваются снижения уровня мировых цен на сырьевые товары, завышая при этом цены на товары обработанные, антиглобалисты требуют коренного пересмотра всей системы экономических отношений Север-Юг в пользу развивающихся стран в волевом порядке. Иными словами, они выступают в современных условиях ультрарадикальными последователями сторонников концепции нового международного экономического порядка История мировых цивилизаций с древнейших времен до конца XX века. 10 -11 кл. Хачатурян В.М. 3-е изд., испр. и доп. - М.: Дрофа, 1999. - 512с. .

Структуралисты согласны, что существующая система международных экономических отношений создает серьезные трудности для развивающихся государств. Но в отличие от антиглобалистов они признают, что без структурных преобразований в самих развивающихся странах, обеспечения отраслевой диверсификации их экономик, повышения их конкурентоспособности изменить положение этих стран в международном разделении труда попросту невозможно. Существующую систему международных экономических отношений, по их мнению, необходимо реформировать, но так, чтобы вносимые в нее изменения облегчали проведение реформ в самих развивающихся государствах. Как следствие, на многосторонних экономических переговорах сторонники данного подхода настаивают на учете развитыми странами особенностей и объективных трудностей экономического роста развивающихся государств и расширения для них системы торговых преференций со стороны развитых стран. Именно такой, взвешенный подход к проблеме Север-Юг получает в современных условиях все большее признание международной общественности и именно с его реализацией правомерно связывать перспективы решения проблемы экономических отношений развитых государстве развивающимися.

В целях решения существующей проблемы и привлечения внимания к сотрудничеству между развитыми и развивающимися странами Генеральная Ассамблея ООН установила День сотрудничества Север - Юг Организации Объединённых Наций.

Успешные решения проблем развития обычно передаются от стран Севера странам Юга или распространяются между странами Юга. Чтобы помочь части наиболее бедного населения выбраться из «западни бедности», которая часто охватывает многие поколения бедных, в качестве модели была выбрана мексиканская программа обусловленных денежных трансфертов «Oportunidades», адаптированная к новым условиям.

Программы обусловленных денежных трансфертов, где бы они не существовали, преследуют общую цель: разорвать порочный круг бедности, которым часто охватываются многие поколения бедных. Вместо распределения продовольствия или ваучеров, вместо “подачек” через общинные организации - служащих частью традиционных программ борьбы с бедностью, - денежные средства в рамках программ обусловленных денежных трансфертов выдаются непосредственно семьям, если они демонстрируют определенные достижения. Для того чтобы продолжать получать два раза в месяц пособие, участвующие в программе домохозяйства должны выполнять определенные условия, в том числе следующие:

1. Регулярное посещение учебных заведений и высокая успеваемость.

2. Медицинское обслуживание и прохождение регулярного медицинского и стоматологического осмотра.

3. Работа полный рабочий день или учеба без отрыва от работы История мировых цивилизаций с древнейших времен до конца XX века. 10 -11 кл. Хачатурян В.М. 3-е изд., испр. и доп. - М.: Дрофа, 1999. - 512с. .

Когда участники открывают счет в банке, они и за это получают небольшое денежное вознаграждение. Оценки показывают, что программы обусловленных денежных трансфертов ведут к снижению показателей прекращения посещения учебных заведений, улучшению здоровья семей и расширению возможностей для занятости, и все это служит элементами, помогающими вывести семьи из глубокой бедности.

Проведенная Всемирным банком оценка программы «Oportunidades» выявила, что численность бедных среди участников программы уменьшается на 4,9 процента в первый год и на 18 процентов по второй год.

Таким образов, по одной из концепций в разрыве между Севером и югом виновником является сам Юг со своей невозможностью вырваться из «порочного круга бедности».

Наряду с утверждением о том, что в проблеме «Север-Юг» изначально и прежде всего, виноват сам «Юг», получило развитие прямо противоположения точка зрения - виноват, прежде всего, «Север». Основная идея этих работ состоит в том, что международные экономические отношения изначально были сформированы индустриально более развитыми странами и, следовательно, отражают в первую очередь их интересы, т.е. экономические интересы «Севера» История мировых цивилизаций с древнейших времен до конца XX века. 10 -11 кл. Хачатурян В.М. 3-е изд., испр. и доп. - М.: Дрофа, 1999. - 512с. .

2.2 Иллюзия «богатого Севера» в современном мире

Современная геополитика использует понятие «север» чаще всего с определением «богатый» «богатый Север», а также «развитый Север» Дугин А. Основы геополитики // М.: АРКТОГЕЯ-центр, 2000. - 928 с. . Под этим понимается вся совокупность западной цивилизации, уделяющей основное внимание развитию материальной и экономической стороны жизни. «Богатый Север» богат не потому, что он более умен, более интеллектуален или духовен, нежели «Юг», но потому, что он строит свою общественную систему на принципе максимализации материальной выгоды, которую можно извлечь из общественного и природного потенциала, из эксплуатации человеческих и естественных ресурсов. «Богатый Север» расовым образом связан с теми народами, которые имеют белый цвет кожи, и эта особенность лежит в основе разнообразных версий явного или скрытого «западного расизма» (в особенности англо-саксонского). Успехи «богатого Севера» в материальной сфере были возведены в политический и даже «расовый» принцип именно в тех странах, которые стояли в авангарде индустриального, технического и экономического развития, т.е. Англии, Голландии, а позже Германии и США. В данном случае, материальное и количественное благосостояние было приравнено к качественному критерию, и на этой базе развились самые нелепые предрассудки о «варварстве», «примитивности», «недоразвитости» и «недочеловечности» южных (т.е. не принадлежащих к «богатому Северу») народов. Такой «экономический расизм» особенно наглядно проявился в англосаксонских колониальных завоеваниях, а позднее его приукрашенные версии вошли в наиболее грубые и противоречивые аспекты национал-социалистической идеологии. Причем часто нацистские идеологи просто смешивали смутные догадки о чисто «спиритуальном нордизме» и «духовной арийской расе» с вульгарным, меркантильным, биологически-торговым расизмом английского образца. (Кстати, именно эта подмена категорий сакральной географии категориями материально-технического развития и была самой негативной стороной национал-социализма, приведшей его, в конце концов, к политическому, теоретическому и даже военному краху). Но и после поражения Третьего Райха этот тип расизма «богатого Севера» отнюдь не исчез из политической жизни. Однако его носителями стали в первую очередь США и их атлантистские сотрудники в Западной Европе. Конечно, в новейших мондиалистских доктринах «богатого Севера» вопрос биологической и расовой чистоты не акцентируется, но, тем не менее, на практике в отношении к неразвитым и развивающимся странам Третьего мира «богатый Север» и сегодня проявляет чисто «расистское» высокомерие, характерное как для колониалистов-англичан, так и для немецких национал - социалистических ортодоксов линии Розенберга Дугин А. Основы геополитики // М.: АРКТОГЕЯ-центр, 2000. - 928 с. .

На самом деле, «богатый Север» геополитически означает те страны, в которых победили силы, прямо противоположные Традиции, силы количества, материализма, атеизма, духовной деградации и душевного вырождения. «Богатый Север» означает нечто радикально отличное от «духовного нордизма», от «гиперборейского духа». Сущность Севера в сакральной географии это примат духа над материей, окончательная и тотальная победа Света, Справедливости и Чистоты над тьмой животной жизни, произволом индивидуальных пристрастий и грязью низкого эгоизма. «Богатый Север» мондиалистской геополитики, напротив, означает сугубо материальное благополучие, гедонизм, общество потребления, беспроблемный и искусственный псевдорай тех, кого Ницше назвал «последними людьми». Материальный прогресс технической цивилизации сопровождался чудовищным духовным регрессом истинно сакральной культуры, и поэтому, с точки зрения Традиции, «богатство» современного «развитого» Севера не может служить критерием подлинного превосходства над материальной «бедностью» и технической отсталостью современного «примитивного Юга».

Более того, «бедность» Юга на материальном уровне очень часто обратным образом связана с сохранением в южных регионах подлинно сакральных форм цивилизации, а значит, за этой «бедностью» подчас скрывается духовное богатство.

По меньшей мере, две сакральные цивилизации продолжают существовать в пространствах Юга и до сегодняшнего дня, несмотря на все попытки «богатого (и агрессивного) Севера» навязать всем свои собственные мерки и пути развития. Это индуистская Индия и исламский мир.

В отношении дальневосточной традиции существуют различные точки зрения, так как некоторые усматривают даже под покровом «марксистской» и «маоистской» риторики некоторые традиционные принципы, которые всегда были определяющими для китайской сакральной цивилизации.

Как бы то ни было, даже те южные регионы, которые населены народами, сохраняющими приверженность очень древним и полузабытым сакральным традициям, все равно в сравнении с атеизированным и предельно материалистическим «богатым Севером» представляются «духовными», «полноценными» и «нормальными», тогда как сам «богатый Север», со спиритуальной точки зрения, совершенно «анормален» и «патологичен» Дугин А. Основы геополитики // М.: АРКТОГЕЯ-центр, 2000. - 928 с. .

Заключение

В заключение работы можно сделать вывод, что в современном мире Запад и Восток объединяются в поисках решения проблем духовного развития человечества и становления высшего человеческого бытия. Точнее, инициатива в большей степени исходит от Запада, т.к. триумф западного мышления так и не дал окончательного разрешения проблем человека. Более того, генерируемая на Западе жизненная философия, опирающаяся на силу, конкуренцию и самоутверждение, проявляющая линейный прогресс и неограниченный рост, привела с одной стороны, к разработке современной наукой высочайших технологий, а с другой стороны к социальному, экологическому, моральному кризису. Стало очевидным, что препятствия прогрессу находятся не в сфере технологий, а в сфере, которую можно отнести к человеческой природе. Именно поэтому Запад обращается к восточным философским системам, к их традициям психофизического совершенствования.

Материальный прогресс технической цивилизации сопровождался чудовищным духовным регрессом, и богатство современного и «развитого» Севера не может служить критерием подлинного превосходства над материальной «бедностью» и технической отсталостью современного «примитивного Юга».

Помимо сакрально-географического детерминизма по оси Восток-Запад крайне важной является проблема другой, вертикальной, оси ориентаций оси Север-Юг.

Рассмотренный в данной работе термин «бедный Юг» - синоним Третьего мира - появился во времена холодной войны, когда, по мнению мондиалистов, и качестве Первого мира выступали развитые страны Запада, Второго - страны социалистической системы, а Третий мир - это территории, где много дешевых природных и человеческих ресурсов, это прежде всего страны Африки, Латинской Америки, Азии и Среднего Востока.

Если ранее символический Север однозначно соответствовал позитивным аспектам, а Юг негативным, то в сугубо современной геополитической картине мира все обстоит намного сложнее, и в некоторым образом, даже наоборот.

Список литературы

1. Дугин А. Основы геополитики // М.: АРКТОГЕЯ-центр, 2000. - 928 с.

2. История мировых цивилизаций с древнейших времен до конца XX века. 10 -11 кл. Хачатурян В.М. 3-е изд., испр. и доп. - М.: Дрофа, 1999. - 512с.

3. История мировой культуры (мировых цивилизаций). под ред. Драча Г.В. 5-е изд. // Ростов н/Д: Феникс, 2007 - 533 с.

4. Моисеев Л.А. История цивилизаций. Курс лекций. // Ростов н/Д: 2000. - 415 с.

5. Свечкарева В.Р. Дихотомия Запад-Восток в социодемографическом разрезе: феномен «стареющего населения» // Здоровый образ жизни для всех возрастов (по материалам Всероссийской научно-практической конференции. Саратов, 23 ноября 2006 г.) / Под редакцией доктора социологических наук, профессора М.Э.Елютиной. - Саратов: Издательский центр «Наука», 2007. - С.186-191.

6. Свечкарева В.Р. Трансформация социокультурной сферы цивилизационного взаимодействия Востока и Запада // Материалы 57 научно-технической конференции Астраханского Государственного технического университета. 25-27 апреля 2007 года. - Астрахань: Изд-во АГТУ, 2007. Тезисы.

7. Фортунатов В.В. История мировых цивилизаций. СПб.: 2011. - 560 с.

Размещено на Allbest.ru

Подобные документы

Разделение понятий "терроризм" и "фундаментализм". Мистическое движение суфиев в исламе. Участие суфийских братств в войнах, политических конфликтах и борьбе за власть. Предпосылки формирования исламского фундаментализма. Противостояние Запад–Восток.

реферат , добавлен 01.03.2011


Характерные черты геополитики как науки, основная терминология, классические школы. Украина в современном геополитическом контексте и место России в нем. Противопоставления теллурократии и талассократии в истории, анализ истории и глобальных стратегий.

реферат , добавлен 28.12.2009


Образ политика, культурное развитие Востока и Запада. Основные принципы политической жизни. Этнос, нация в рамках современных политических отношений. Принципы развития политической действительности Республики Индия и соотношение с этническим менталитетом.

курсовая работа , добавлен 30.10.2014


Ближний Восток: вклад в развитие западной цивилизации и место в геостратегии стран индустриального и постиндустриального мира. Закономерности и особенности ближневосточной политики великих держав на протяжении нового времени; арабо-израильская проблема.

реферат , добавлен 09.03.2011


Деспотический режим (неограниченная власть), его характерность для абсолютистской монархии, когда власть осуществляется исключительно одним лицом, становящимся деспотом. Первые концепции восточного деспотизма. Подлинная деспотия: Восток или Запад?

реферат , добавлен 19.07.2013


Исторические аспекты становления и развития взаимоотношений между Востоком и Западом, оценка их дальнейших перспектив и возможностей разрешения назревших конфликтов. Отражение противоречий между двумя данными мирами в современной Российской Федерации.

реферат , добавлен 16.02.2011


Науки о человеке и обществе. Проблемы общественного развития в современном мире. Проблемы лидерства и политического лидерства в России. Лидерство как влияния на других людей. Переход к демократизации политической жизни. Феномен культа личности.

курсовая работа , добавлен 26.02.2009


Понятие явления глобализации, место арабского мира в рамках этого процесса. Отрицательные стороны и противоречия глобализации, которые могут угрожать развивающимся странам их взаимосвязь с экономическим положением на Ближнем Востоке и Севере Африки.

реферат , добавлен 01.03.2011


История развития демократии. Понятие, сущность, функции, разновидности и модели демократии. Роль демократии в реальной жизни и её будущее. Сравнительная характеристика демократии на Западе и в Российской Федерации. Перспективы развития демократии.

реферат , добавлен 09.01.2014


Понятие и задачи процесса модернизации в современном мире, его закономерности и особенности. Сущность политической модернизации. Содержание современного этапа социально-политического развития России. Анализ общего направления цивилизационного процесса.