Посланники и пророки современности. Пророчества о России. Пророк даниил и святые отроки анания, азария и мисаил Пророк от имени богов сканворд 6

В разные исторические времена, когда было необходимо поднять сознание народов на новый уровень, Великие Учителя приходили на Землю как основатели разных Учений, из которых в дальнейшем создавались религии.

Они оставляли людям Божественные Заповеди, основы тех справедливых духовно-нравственных Законов, на которых держится порядок во всём мироздании. Эти Законы регулируют всю проявленную Жизнь, без них на Земле царил бы хаос.

Во многих религиозных культурах, включая иудаизм, христианство, ислам, зороастризм, в религии древних греков и римлян и в других, были пророки, посланники, мессии, которые имели внутри себя присутствие более Высоких Существ и говорили от имени Бога.

Есть ли разница между пророками и посланниками?

Мы привыкли, что понятия «пророк», «пророчество» связаны с предсказанием будущего. Однако не все пророчества являются предсказательными. Часть из них являются просто боговдохновенными высказываниями и прославлением.

Таким образом, пророки являются посланниками Бога - Бог посылает их на Землю, чтобы донести людям свет Истины. Посланники прежде всего несут Учение, писание - обновлённый вариант Древней Истины - для определённого времени, для определённых народов.

Бог или Высшие Существа являлись пророкам и посланникам в разном виде.

Так, на горе Синайской Господь разговаривал с Моисеем из горящего куста. В Ветхом Завете многие строфы начинаются словами: «И сказал Господь…» и далее, в зависимости от книг разных пророков, следуют имена. «И сказал Господь… (Ною, Аврааму, Иакову, Моисею, Иову и другим)».

С Мухаммедом разговаривал Архангел Гавриил, который явился к нему с шёлковым свитком и повелел прочесть написанное.

Пророки и посланники в религиозных культурах

Давайте познакомимся с пророками прошлого, чтобы получить представление о том, насколько огромные масштабы имел институт посланничества. А также на примере некоторых из пророков рассмотрим, что нового они привнесли, и своевременность их прихода.

Зороастризм . Основателем зороастризма является персидский пророк Заратустра (Зороастр), которому было дано Откровение Ахура Мазды в виде «Авесты» - Священного Писания зороастризма. В древности и в раннем средневековье зороастризм был распространён преимущественно на территории Большого Ирана

До Заратустры индоиранская религия была политеистической, т.е. в ней было множество божеств, и разные классы божеств покровительствовали разным классам общества.

Заратустра отказался от всех богов, за исключением одного - Ахурамазды (в переводе «Премудрый Господь» или «Владыка Мудрости»).

Вот как Т.Н. Микушина описывает то время.
«В то время, когда я находился в воплощении, я был пророком религии, которая сейчас не очень известна на Земле. Однако в то время это была самая передовая религия того времени. И если провести сравнение с ныне существующими религиозными системами, то в чём-то я намного опередил как своё время, так и все ныне существующие системы религиозного мировоззрения. Именно я заложил понимание основы человеческой природы как огня, пламени. И я утвердил культ огня и культ огненного, солнечного Божества, которому человечество обязано даром разума. Я утвердил культ Ахура Мазды. Под многими именами эта великая индивидуальность известна в истории человечества. Сейчас вы знаете эту индивидуальность как Санат Кумару.
Да, я был пророком Санат Кумары. И я до сих пор преклоняюсь перед Его величием, перед величием этого Высокого Духа».

Т.Н. Микушина «Слово Мудрости», т.15

Как видим, зороастризм был прогрессивной верой, которая ввела новые представления о мироустройстве и немало поспособствовала нравственному развитию древнеиранских народов.

Библейские пророки и Иисус. Среди библейских существуют ранние и поздние пророки. Среди ранних - Ной, Авраам, Исаак, Иаков, а также Моисей и его брат Аарон. Среди поздних - 4 Великих пророка (Исаия, Иеремия, Даниил и Иезекииль) и 12 малых пророков (Иоиль, Иона, Амос, Осия, Михей, Наум, Софония, Аввакум, Авдий, Аггей, Захария, Малахия). Кроме того, в Библии рассказывается о том, что с Богом общались также Илия, Енох, Ездра, Самуил, Иоанн и другие.

Интересно отметить, что все библейские пророки получали весть от Бога (или Ангела), будучи в сознательном состоянии и в обычном эмоциональном состоянии сознания. Это отличало их от языческих и других предсказателей, которые входили в особое экстатическое состояние и порой не понимали содержание того, что было принято ими в состоянии транса.

Так, Господь пришёл к Аврааму в виде трёх мужей и предупредил о готовящемся наказании городам Содому и Гоморре. Авраам выпросил у Господа разрешение ради 10 праведников сохранить Содом, так как хотел спасти племянника Лота и жителей города. Но поскольку не нашлось и двух праведников, Содом и Гоморра были уничтожены «серой и огнём».

Моисей предсказывал десять бедствий , если фараон не отпустит израильский народ из Египта. Все десять были исполнены.

Иисус на горе Елеонской на вопрос учеников, каков признак нового пришествия Иисуса и кончины века, произнёс пророчество, которое можно отнести и к нашим временам. «Также услышите о войнах и о военных слухах. Смотрите, не ужасайтесь, ибо надлежит всему тому быть, но это еще не конец: ибо восстанет народ на народ, и царство на царство; и будут глады, моры и землетрясения по местам; все же это - начало болезней. Тогда будут предавать вас на мучения и убивать вас; и вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое; и тогда соблазнятся многие, и друг друга будут предавать, и возненавидят друг друга; и многие лжепророки восстанут, и прельстят многих; и, по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь» (Мф 24:6-12).

Библейским пророкам тоже не верили. Даже близкие, кто хорошо их знал, порою ставили под сомнение божественность их откровений. Например, старший брат Моисея Аарон и его сестра-пророчица Мириам в какой-то момент засомневались в словах и действиях Моисея (они ведь и сами имели связь с Богом), и тогда Господь сам пришёл к ним, чтобы развеять их сомнения, и даже наказал Мириам болезнью.

Пророчество Иеремии о взятии Иерусалима не только не было принято к сведению, но пророка бросили в тюрьму. Из заточения он вышел только после того, как пророчество сбылось.

Перефразируя другие слова Иисуса , можно сказать: «Нет пророка в отечестве своём». Люди не верят в талант, гениальность или истинность слов человека, который находится рядом с ними и несёт Свет Божественной Истины. Предполагается, что всё истинно мудрое, правильное может родиться не здесь, рядом с ними, а где-то в «прекрасном далеке». Иисус тоже был гоним и не понят. И даже чудеса, совершаемые им, не способствовали тому, что все уверовали. Финал был тот же, что и со многими другими пророками, разве что казнь была осуществлена иным способом.

Ислам . В исламе существует 35 пророков (многие из них - это христианские пророки, названные другими именами); по другим версиям, исламских пророков 124 тысячи. Мусульмане выделяют даже виды пророков. Их три. Так, Наби - это пророки, вестники Аллаха, приносящие своему народу предписания и запреты. Расул - посланники Аллаха, которым было дано новое писание, новый закон. И третий вид - Улю-ль-азм, или твёрдые духом, обладающие стойкостью и непоколебимостью при выполнении Божественного послания, противостоящие всем трудностям и лишениям. К последним относится и Мухаммед, который обладал более высокой степенью стойкости, чем другие пророки. Мухаммед - последний в цепи пророков и посланников Аллаха. Через него был передан новый шариат - целый комплекс морально-нравственных и религиозно-юридических правил и принципов.

Мухаммед считал, что необходимо объединить враждовавшие арабские племена в единое государство с единой верой. Он совершил 19 военных походов и, в конце концов, вступил в Мекку победителем. Он объявил Мекку священной столицей ислама, запретил в ней любое кровопролитие. Он уничтожил 360 идолов разных племён. Он провозгласил Аллаха - Единого Бога, Творца всего сущего и верховного Судью. И его миссией было очистить веру. Всю свою жизнь он посвятил этой миссии.

Мы убедились, что каждый пророк приходил в такое время, когда основы веры были искажены, когда каким-то народам требовалось новое учение, которое могло бы возвысить их сознание.

В индуизме , где культура медитативной практики насчитывает тысячи лет, эту связь с Богом имели сотни последователей. Один из ярких примеров ХХ века - Хейракхан Бабаджи, аватар Господа Шивы, ныне Вознесённый Владыка.

В Индии с её развитой духовной жизнь и по сей день присутствует уважительное отношение и поклонение Посланникам и Аватарам Бога на земле. Для индийцев, с пелёнок знающих Закон перевоплощения, это так же естественно, как дышать или пить.

Посланники и пророки современности. Пророчества о России

Мы знаем пророков более поздних времён: пророков 16 века Нострадамуса и Парацельса, пророков 20 века Эдгара Кейси, Джин Диксон, Вангу, Дэнниона Бринкли, которые получали информацию из более тонких Миров - из хроник Акаши. Широко известны пророчества Фатимы - местечка в Португалии, где Богородица несколько раз являлась детям-пастушатам. С каждым из этих имён связаны пророчества о России.

Ванга: «Нет такой силы, которая бы смогла сломить Россию. Россия будет развиваться, расти и крепнуть. Всё растает, как лёд, только одно останется нетленным - слава России, слава Владимира. Слишком много жертв было принесено, слишком много. Никому не дано остановить теперь Россию. Она всё сметёт на своём пути и не только сохранится, но и станет ХОЗЯЙКОЙ МИРА» .

Знаменательно также пророчество Ванги о Новом Учении: «Существует древнее индийское учение - учение Белого Братства. Оно распространится по всему миру. О нём напечатают новые книги, и их будут читать повсюду на Земле. Это будет Огненная Библия.
Это Новое Учение, но построенное на основах старого. Старое здесь можно сравнить с корнями, а новое - как цветок, распустившийся на солнце.
Придёт день, и все религии исчезнут! Останется только учение Белого Братства. Точно белым цветом оно укроет землю, и благодаря ему люди спасутся. Новое учение придёт из России. Она первая очистится. Белое Братство распространится по России и начнёт своё шествие по миру».

Эдгар Кейси : «Из русского религиозного развития придёт величайшая надежда мира. И тогда религия либо какая-то группа, близкая к ней по духу, окажется ведущей в конечном процессе постепенного создания условий для переустройства мира».

В 1944 году Кейси сказал: «Из России идёт надежда мира… Это будет такая свобода, при которой каждый человек живёт ради блага своего ближнего. Принцип этого уже там зародился».

Центром возрождающейся цивилизации Кейси видел Западную Сибирь.

Из Фатимского пророчества . Мать Мария ещё в 1917 году говорила о возможности второй мировой войны, и чтобы не допустить этого, Она обратилась с просьбой: «Я пришла просить у вас посвящения России Моему Сердцу и искупительных причастий каждую первую субботу месяца. Если прислушаются к Моей просьбе и Россия будет обращена к Богу, наступит мир. Если опять не внемлют, она распространит свои ошибки по всему миру, вызывая войны и преследования Церкви... Нечестие распространится по всей земле, многие народы будут уничтожены... Однако, в конце концов, Моё Непорочное Сердце восторжествует. Россия будет посвящена Мне, обратится в веру, и наступит период мира, дарованный Жертвой Спасителя».

В 1929 году, вновь явившись сестре Люсии, которая стала монахиней, Мать Мария вновь напомнила о необходимости посвящения России Её Непорочному сердцу. Но Ватикан вновь не внял просьбе. Лишь только в 1981 году просьба была исполнена папой Иоанном Павлом II в том виде, как просила Мать Мария..

Вот еще одно пророчество о России.

«Вы знаете, что этой стране уготована большая миссия - вести за собой народы по духовному Пути. И вот, наконец, сейчас открыт путь, и Россия вышла на ту точку своего пути, откуда уже видна будущая миссия, ту точку на своём пути, которая предполагает раскрытие миссии.
Россия призвана стать высоко духовной страной. Именно сейчас при всей кажущейся бездуховности закладываются основы будущей духовной страны».

Т.Н. Микушина «Слово Мудрости», т.6

Мы можем утверждать, что пророчества Ванги и Кейси начали сбываться. Пророчества Ванги были даны в 1978 году. Их записал Валентин Сидоров, напечатав затем в своей книге «Людмила и Вангелия». Основы Учения Великого Белого Братства, о котором сообщала Ванга, были заложены в трудах Е.П. Блаватской («Тайная Доктрина») и Е.И. Рерих (Учение Агни Йога). Через принятое Т.Н. Микушиной Учение Владык Мудрости, происходит еще более широкое распространение Учения Великого Белого Братства в России.

Имя Т.Н. Микушиной стоит в ряду Посланников самого близкого к нам времени. Это Елена Петровна Блаватская, Николай Константинович и Елена Ивановна Рерихи, Марк и Элизабет Клэр Профеты.

Обратим внимание, что из перечисленных выше имён - три русские женщины: Е.П. Блаватская, Е.И. Рерих и Т.Н. Микушина. Две из них, русские по происхождению, были вынуждены принимать послания вне пределов своей Родины, и только Татьяна Николаевна смогла жить и принимать Послания в России (хотя, к великому сожалению, ситуация в какой-то момент изменилась, и Посланник в течение последних лет не могла принимать Послания на территории России).

Е.П. Блаватская получила знания от Владык накануне Первой мировой войны, Е.И. Рерих - накануне Второй мировой войны. Что теперь ждёт мир и Россию?

Во многих пророчествах прошлого и уже настоящего говорится о духовной миссии России - стать ведущей державой в плане примера народам мира высокой нравственности, устремлённости к Богу, самопожертвования, осознанности жизни, когда каждый будет жить ради блага ближнего и делать выборы, помогающие приближаться к Богу. Это поистине эволюционный путь развития всех стран и народов, независимо от их религиозных представлений.

Материал подготовлен Ириной Кузнецовой.

В 605 году до Р.Х. вавилонский царь Навуходоносор в первый раз покорил Иерусалим. Он увел с собой в плен в Вавилонию иудейского царя Иоакима и многих знатных жителей города, а также вывез часть сосудов из Иерусалимского Храма. Святой пророк Даниил, которому в то время было всего 8 лет, вместе с тремя товарищами знатного происхождения также был отправлен в Вавилон. Там мальчики должны были обучаться у начальника евнухов книгам и языку халдеев, чтобы нести затем службу при царском дворе. Всем четверым дали при этом новые имена: Даниил стал Валтасаром, Анания – Седрахом, Мисаил – Мисахом, а Азария – Авденаго. Живя в языческом окружении, Даниил, тем не менее, строго соблюдал все предписания Закона. Он отказывался вкушать еду, которую ему подавали с царского стола, укрепляя себя постом и молитвой. При этом он сам и его товарищи, единственной пищей которых были овощи и вода, выглядели более здоровыми и крепкими, нежели прочие отроки, употреблявшие царскую пищу. Господь наделил четырех благочестивых отроков столь великой мудростью и разумением, что они вскоре превзошли всех мудрецов и волхвов Вавилонского царства. К тому же Даниил получил от Бога дар толкования снов и видений.

По прошествии трех лет царь Навуходоносор увидел сон, весьма встревоживший его душу. Поскольку вавилонские мудрецы и прорицатели не сумели объяснить его смысл, он приказал предать их всех, включая и юных израильтян, смерти. Тогда по молитве Даниила и его товарищей Господь открыл ему тайну царского сна. Огромное сияющее изваяние, увиденное царем во сне, означало грядущие времена: его золотая голова символизировала Халдейское царство, серебряные руки и грудь – царства мидян и персов, которые должны прийти ему на смену, медные бедра и чрево – державу Александра Македонского, а железные голени – Римскую империю. Камень же, безо всякого действия человеческих рук оторвавшийся от горы и сокрушивший в прах этого великого истукана, был прообразом Господа Иисуса Христа. Господь воплотился в конце времен, дабы принести на землю вечное Небесное Царство, которое уже никто не в силах будет разрушить, – Его Святую Церковь.

Возблагодарив Господа, Навуходоносор сделал Даниила наместником Вавилонии и поставил над всеми мудрецами своего царства. По просьбе Даниила начальствовать над страной Вавилонской были поставлены три его товарища, сам же он остался при дворе царя.

Авторитет святого пророка еще более возрос в глазах царя и всего народа после того, как он сумел изобличить во лжи двух нечестивых старейшин, обвинивших в прелюбодеянии прекрасную иудейку Сусанну за то, что та отвергла их самих (см.: Дан. 13).

На восемнадцатый год правления Навуходоносор повелел воздвигнуть золотое изваяние по своему образу и приказал всем сатрапам, наместникам, судьям и прочим чиновникам, как только заиграет торжественная музыка, пасть перед изваянием ниц и поклониться ему. Не убоявшись грозного тирана, трое иудейских юношей отказались исполнить нечестивый указ, поскольку почитали достойным воздавать поклонение одному лишь истинному Богу. Халдейские чиновники, завидовавшие их высокому положению, не замедлили донести об этом царю.

Услышав о подобном неповиновении, Навуходоносор пришел в ярость, приказал разжечь печь в семь раз сильнее обычного и бросить туда непокорных. Из печного пламени святые Анания, Азария и Мисаил вознесли Господу смиренную молитву от имени всего народа Израиля, исповедав грехи своих отцов и признав, что они заслуженно и по справедливости претерпели изгнание со своей земли, жестокость нечестивого царя и испытание огнем. Тогда по молитве святых отроков в печь сошел Ангел с небес и угасил полыхавшее в ней пламя. Огонь, изойдя из печи, опалил стоявших рядом царских служителей, в то время как на пребывавших в печи снизошла прохладная роса и влажный ветер.

Святые принялись плясать от радости, воспевая благодарственную песнь Господу Богу Израиля. Прославив пресвятое имя Господне, они призвали всё творение вместе с ними «петь и превозносить Его во все веки» (см.: Дан. 3): ангелов, небеса, стихии и явления природы, землю, воды и горы, животных и сынов человеческих и даже души усопших праведников. Перечислив таким образом все создания Божии, они лишь после этого назвали самих себя как самых малых и смиренных:

«Благословите, Анания, Азария и Мисаил, Господа, пойте и превозносите Его во веки; ибо Он извлек нас из ада и спас нас от руки смерти, и избавил нас из среды печи горящего пламени, и из среды огня избавил нас» (Дан. 3) .

Совершая с этими словами хоровод вокруг Ангела, они символически привели всё творение к поклонению Слову Божию, воплотившемуся и пришедшему на землю, подобно спустившемуся в печь Ангелу, дабы спасти всех. Сам царь Навуходоносор, подойдя к печи, увидел и узнал его, произнеся при этом слова, предвещавшие обращение языческих народов: «Вот я вижу четырех мужей несвязанных, ходящих среди огня, и нет им вреда; и вид четвертого подобен сыну Божию» (Дан. 3: 25).

В тот же год Навуходоносор увидел во сне еще одно пугающее видение, которое один Даниил по наитию Святого Духа сумел ему растолковать и которое действительно сбылось через двенадцать месяцев. Могущественный царь, возгордившийся величием своей власти, был наказан Господом и пал, подобно срубленному огромному дереву, увиденному им во сне: он потерял рассудок и был лишен царства. Изгнанный из среды людей, он скитался под открытым небом и жил среди полевых зверей, доколе не восславил Бога. Наконец, смирившись, покаявшись в грехе и вознеся молитву Господу, Навуходоносор был возвращен на царство на семь лет.

После смерти Навуходоносора и последовавших за ней дворцовых смут на царский престол взошел Валтасар . Однажды во время пира он дал своим гостям пить из священных сосудов, вывезенных из Иерусалимского Храма. В то время как царские сотрапезники пили во славу лжебогов, внезапно перед ними возникла рука, начертавшая на стене загадочную надпись, повергшую в ужас царя и всех присутствующих. И снова единственным человеком, сумевшим разгадать смысл знамения, был пророк Даниил, предсказавший Валтасару скорый конец его правления. Той же ночью царь халдеев был убит, а его держава перешла под власть Дария Мидянина (см.: Дан 5: 30–31) .

Новый повелитель назначил Даниила начальником сатрапов своего царства, поскольку тот превосходил мудростью и разумением всех вельмож из числа персов и мидян. Из зависти к Даниилу последние стали искать повод обвинить его в чем-либо перед царем, но не могли найти. Тогда, зная о благочестии Даниила, они посоветовали Дарию издать указ, запрещающий под страхом смерти в продолжение 30 дней обращаться с просьбой к какому-либо человеку или богу, кроме самого царя. Но и после этого указа святой пророк, чтивший Закон и исполненный любви к Богу, по-прежнему продолжал трижды в день молиться, обратившись лицом к Иерусалиму, и не скрывал своих молитв от людей.

Когда об этом донесли Дарию, тот, в душе сочувствуя Даниилу и восхищаясь его благочестием, все же был вынужден исполнить закон и, скрепя сердце, приказал бросить своего любимого служителя в ров со львами. Однако Господь заступился за пророка и послал на помощь Даниилу ангела, укротившего ярость зверей. Когда на рассвете царь, терзаемый тревогой и сознанием своей вины, приказал отвалить камень, заграждавший отверстие рва, он, к своему изумлению, увидел Даниила живым и невредимым, восседающим посреди свирепых хищников, кротко резвившихся вокруг святого мужа, в то время как он сам, подобно новому Адаму, гладил их гривы. Тогда Дарий велел отпустить Даниила и вернул ему все прежние почести, а его клеветников приказал бросить в тот же ров к тем же львам.

Святой пророк Даниил не страшился прямо говорить царю о ложности идолопоклонства и обличил жрецов бога Бела (иначе Вила). Они отправлялись ночью по подземному ходу к его изваянию и съедали жертвенные приношения, оставленные там людьми, дабы те поверили, что их бог – живой и сам съедает все то, что было ему принесено. Не прибегая к помощи оружия, Даниил убил дракона, которого жители Вавилона также почитали за бога, дабы показать всем, насколько нелепо поклоняться неразумной твари. Охваченные яростью халдеи потребовали у царя наказать Даниила, после чего он был вторично брошен в львиный ров, но снова остался невредим. В этом узилище его посетил пророк Аввакум, по чудесному Промыслу Божию перенесенный туда ангелом прямо из Иудеи и доставивший Даниилу пищу (см.: Дан. 14).

Помимо многих других чудесных знамений, великий пророк Божий получил от Господа откровение о последних временах и конце мира. В первый год царствования Валтасара Даниилу предстали в видении один за другим четыре огромных зверя, символизировавшие великие языческие царства, поглотившие множество людей. Первый зверь, походивший на льва с орлиными крыльями, являл образ Вавилонской державы; второй, подобный медведю, представлял собою Мидийское царство; следом за ним возник барс – символ Персидской империи; и наконец, появился четвертый зверь, увенчанный десятью рогами, – прообраз державы Александра Македонского и его наследников .

За этими иносказательными образами Книги пророка Даниила, получившими продолжение в Откровении святого Иоанна Богослова, в завуалированной форме скрываются предсказания о конце времен. Когда неправда в мире достигнет крайней степени и человечество погрязнет в пучине войн, переворотов и раздоров – символом чего являются десять царств, порожденных греко-римской цивилизацией, – тогда восстанет антихрист – человек, злокозненностью и коварством подобный самому сатане, который с помощью лживых слов и мнимых чудес будет выдавать себя за истинного Бога и добиваться от людей поклонения.

Таинственно перенесясь духом в эти последние времена, пророк Даниил увидел перед собою престол Божий, подобный пылающему огню, и восседающего на нем Бога-Отца в облике Ветхого днями старца с белоснежными волосами, облаченного в белые одеяния, Который готовится раскрыть книгу совести каждого человека и произвести последний суд над делами мира сего. И вот Сын Человеческий, в Котором мы узнаем Господа нашего Иисуса Христа, победив антихриста в решающей битве и ввергнув его в неугасимый огонь, подводится ангелами к престолу Отца, чтобы принять от Него власть, славу и вечное царство над всеми народами, племенами и языками, на небесах, на земле и под землей. Так будет засвидетельствовано перед лицом всего творения, что Он есть Господь, Сын Божий и Первенец, рожденный прежде всех времен, Тот, Кто восстановил падшую человеческую природу, сделавшись Перворожденным среди мертвых, и Сам стал прообразом всеобщего воскресения и нашего вхождения в вечную небесную славу (см.: Дан. 7).

В последующих пророческих видениях Бог открыл Даниилу и другие грядущие события, в том числе и тираническое правление Антиоха Епифана – предтечи антихриста, прекратившего жертвоприношения в Храме Бога Всевышнего и водворившего на этом святом месте мерзость запустения (Дан. 9: 27; 11: 31). Наученный самим архангелом Гавриилом, святой пророк Даниил предсказал, что народ Божий вернется в Иерусалим по прошествии семи седмин, то есть 49 лет . Он предвозвестил также и то, что Ездра, Иисус и Зоровавель выведут свой народ из плена и восстановят служение Господу в Иерусалимском Храме (см.: Езд. 3: 8). Это явится предвестием искупления всего человеческого рода Мессией-Христом, которое должно произойти по истечении еще 62 седмин, или 434 лет.

В третий год царя Кира Персидского Даниил, предызбранный Господом , постясь и молясь три недели, удостоился видеть самого Бога Слово в облике мужа, облаченного в льняную одежду, опоясанного золотом из Уфаза: «Тело его – как топаз, лице его – как вид молнии: очи его – как горящие светильники, руки его и ноги его по виду – как блестящая медь, и глас речей его – как голос множества людей» (Дан. 10: 5–6). Пораженный этим великим видением, святой пророк пал лицом на землю, и его душа была уже готова расстаться с телом, но Ангел Господень ободрил и укрепил его, а затем поведал о событиях, имеющих произойти в будущие времена: о войнах между преемниками Александра Македонского, о гонениях Антиоха Епифана, а также о тех последних испытаниях, которые во время пришествия антихриста предстоит выдержать праведникам, чьи имена вписаны в книгу жизни. В Книге пророка Даниила с наибольшей среди всех пророков ясностью засвидетельствовано Божественное откровение о том, что в последний день «многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление» (Дан. 12: 2), и воскресшие праведники озарятся тогда сиянием славы, подобно небесным светилам. На вопрос о том, когда же именно все это должно произойти, Господь в облике Ангела ответил так: «Иди, Даниил; ибо сокрыты и запечатаны слова сии до последнего времени. Многие очистятся, убелятся и переплавлены будут… А ты иди к твоему концу, и упокоишься, и восстанешь для получения твоего жребия в конце дней» (Дан. 12: 9–13).

По слову Господню, святой пророк Даниил упокоился в мире, более 80 лет от роду, на второй год после возвращения еврейского народа в Землю Обетованную, около 534–530 года до Р.Х. Три отрока иудейских также удостоились мирной кончины и, как гласит предание, вместе с Даниилом и многими другими усопшими праведниками воскресли и вышли из гробов после распятия Христа (ср.: Мф. 27: 52–53).

Эти два гимна, составляющие 7-ю и 8-ю песни канона утрени, оказали большое влияние на византийскую гимнографию.

562 г. до Р. Х.

548–539 гг. до Р. Х.

Валтасар был сыном царя Набонида (556–539). Одновременно с его гибелью (в октябре 539 г.) Вавилон был захвачен Киром, царем персов и мидян, положившим, таким образом, конец Ново-Вавилонскому (Халдейскому) царству. Дарий Мидянин, упоминаемый в Книге пророка Даниила, не известен ни из каких других источников. Должно быть, этот персонаж возник в результате смешения имен царя Кира и воцарившегося вскоре после него Дария I (521–486).

Десять его рогов символизировали царей династии Селевкидов, а возникший затем небольшой рог, вырвавший три больших и явивший великие чудеса, дабы ввести в заблуждение народы и восстать против Господа, означал правление царя Антиоха Епифана.

175–164 гг.

Это откровение было получено Даниилом в 21-й год вавилонского плена (21 + 49 = 70 лет изгнания).

В греческом тексте это место передано словами «муж желаний» (Дан. 9: 23; 10: 11), что дало основание святым отцам изображать Даниила человеком, все существо которого объято пламенной любовью к Богу, преображающей все его желания и стремления в единый духовный порыв.

У пророка Даниила выражение «Ангел Господень» обозначает самого Бога-Слово, грядущее таинство воплощения Которого было еще отчасти под покровом тайны.

По другим источникам, подкрепляемым иконографической традицией, например «Минологием Василия II» (cod. Vat. Grec 1613, fol. 252), они были обезглавлены.

ПРОРО́КИ И ПРОРО́ЧЕСТВО у древних евреев известны нам из всех трех разделов Библии : Пятикнижия , раздела Пророков книги и Писаний .

Второй раздел подразделяется на два собрания книг: так называемые Ранние пророки и Поздние пророки (подробнее см. Пророков книги). Это хронологическое деление является и сущностным. Древние, или ранние, пророки не писали книг (хотя, согласно еврейской религиозной традиции, Пятикнижие написано Моисеем), и рассказы о них, вначале устные, были затем включены в тексты более широкого содержания. Произведения же Поздних пророков - письменные; они были записаны или самими пророками, или их учениками и писцами (например, Иер. 36:4,18), и хотя эти книги иногда содержат также биографические рассказы от третьего лица (например, Ис. 36–39; Иер. 26 и следующие; Амос 7:10–17), такие рассказы играют подчиненную роль. Исключительна по жанру лишь книга Ионы .

Институт пророчества основывается на фундаментальной предпосылке, что из поколения в поколение Бог открывает Свою волю через тех, кого Он избирает для этой цели. Пророк - харизматическая личность, наделенная даром восприятия Божественного послания и способностью сообщать это послание людям. Будучи как бы устами Бога, он не избирает своей миссии, а избран Богом, зачастую вопреки собственному желанию, чтобы донести Его волю своему народу, не всегда готовому внимать ей (Исх. 3:11). Поэтому пророчество - не ремесло, которым можно овладеть. С другой стороны, в еврейском пророчестве нет стремления к мистическому слиянию с Богом, нет представления о вселении в тело пророка духа Божьего, приводящего к трансу, одержимости и т. п.; случаи транса, правда, упоминаются, но содержание пророчеств при этом не приводится (I Сам. 19:20–24). Пророк избран Богом и чувствует себя обязанным сообщить людям Его послание и заставить их исполнять Его волю, даже если он сам не согласен с Его решением. Пророк отделен от соотечественников, и на нем лежит тяжкое бремя его избранности. Он находится перед лицом Господа и посвящен в Его помыслы (Ис. 6; Иер. 23:18; Амос 3:7). Он говорит, когда Бог повелевает ему говорить (Амос 3:8), и должен изложить Божественное откровение человеческим языком. «Слово Божье», а не Его «дух» является основополагающим источником пророчества. «Дух» может подготовить пророка к восприятию откровения, может породить в нем необходимое душевное состояние, но само откровение состоит в «слове». То, что делает его пророком (в отличие от старейшин, судей, назореев и царей), - это не дух, а слово, которое он слышит и сообщает другим. Хотя пророк чувствует себя наполненным Божественным словом, он способен реагировать на это слово, отвечать на него и даже вступать в диалог с Богом. Пророк, таким образом, сохраняет свою личную свободу и индивидуальность и сообщает собственную персональную окраску Божественному посланию, льющемуся через его уста. Поэтому стиль пророков индивидуален - их пророчества всегда являются уникальными литературными созданиями, обнаруживающими индивидуальное художественное начало. Жизнь пророка - борьба: он созерцает мир глазами Бога, его роль - проведение Божьей воли в жизнь. Он не философ и не теолог, обладающий знанием о Боге, он посредник, сообщающий слово Бога народу Завета , чтобы сформировать его будущую историю путем изменения его нынешнего положения.

Ивритский термин нави (`пророк`) родствен аккадскому глаголу набу -`говорить`, `звать`, `призывать`, и, возможно, его буквальный смысл - `призванный`. В Библии этот термин впервые применяется к Аврааму , который назван так потому, что он - ходатай перед Богом: «Теперь же [Авимелех] возврати жену [Сарру] мужу [Аврааму]: ибо он пророк, и помолится о тебе, и ты будешь жив...» (Быт. 20:7). Происхождение пророчества, согласно книге Второзаконие , связано с событиями исхода . Так как израильтяне страшились прямого обращения Бога к ним, они попросили Моисея: «Приступи ты, и слушай все, что скажет тебе Господь, Бог наш, и пересказывай нам все, что будет говорить тебе Господь, Бог наш, и мы будем слушать и исполнять» (Втор. 5:27). Моисей говорит: «Я же стоял между Господом и между вами в то время, дабы пересказывать вам слово Господа, ибо вы боялись огня и не восходили на гору» (Втор. 5:5). Так Моисей стал посредником между Господом и Его народом, то есть подлинным пророком: Бог обращается к нему непосредственно, «устами к устам, и явно, а не в гаданиях» (Чис. 12:6–8). Следует подчеркнуть, что Библия категорически возбраняет гадание в любой его форме, так как гадание, будучи основано на человеческом искусстве проникновения в Божественные тайны, представляет собой незаконное средство узнавания воли Бога и характерно для идолопоклонников и лжепророков (Миха 3:6–7; Иер. 27:9; 29:8; Иех. 13:9, 23). Тем не менее, Библия допускает ряд других, нежели пророчество, способов, какими Бог открывает Свою волю: сновидения (I Сам. 28:6), предсказания посредством урим и туммим (Исх. 28:30; Лев. 8:8 и др.) и эфода (I Сам. 23:9). Однако со времени Давида эти способы более не упоминаются, а единственной признанной формой откровения становится Божественное откровение через избранных Им пророков: «Ибо Господь Бог ничего не делает, не открыв Своей тайны рабам Своим, пророкам» (Амос 3:7).

В книге Ранних пророков пророки называются хозе (II Сам. 24:11 и др.) или роэ - `провидец`, `прозорливец` (например, I Сам. 9:9, 11, 18–19; соответствует аккадскому бару ), иш х а-Элох им - `Божий человек` (I Ц. 13:1, 17:18, 24; II Ц. 1:10; 4:7, 9, 21; 8:4, 8, 11; 13:19 и др.) и, наконец, нави - термин, который регулярно употребляется также в книге Поздних пророков. Библия сообщает: «... тот, кого называют ныне нави , прежде назывался роэ» (I Сам. 9:9). В следующей же главе упоминается также «сонм пророков... и перед ними арфа и тимпан, и свирель, и гусли, и они пророчествуют» (I Сам. 10:5, 10). Экстатическое состояние пророков этих групп, возможно, находит объяснение в Чис. 11:16–25, где повествуется о том, что дух Господень снизошел на 70 старейшин в стане израильтян в Синае, и «они стали пророчествовать, но потом перестали». Другой пример группового пророчества - I Ц. 22:6. Индивидуальное экстатическое состояние пророчествующего Илии описывается в I Ц. 18:42–46. Экстатическое состояние можно вызвать внешними средствами, например, музыкой (II Ц. 3:15, об Элише ; ср. I Сам. 10:5 и II Хр. 35:15), однако экстаз всегда рассматривается как непосредственное деяние Бога, налагающего Свою руку (яд ) или ниспосылающего Свой дух (руах ). Следует отметить, что «дух» не есть само откровение, а лишь психологическое состояние, обусловливающее получение откровения.

Наряду с такими выдающимися пророками, как Самуил , Натан , Илия и Элиша, Библия называет сотни других пророков. Зачастую они образовывали группы «учеников [буквально `сынов`] пророков» (бней х а-невиим ). Некоторые из них были женаты и имели семьи и дома (II Ц. 4:1–7; I Ц. 13:15), хотя в II Ц. 4:38 говорится о совместных трапезах пророков. Одна такая группа была в Бет-Эле , другая (50 человек) - в Иерихоне (II Ц. 2:3, 5, 7, 15). Элиша творил чудеса для своей группы пророков в 100 человек в Гилгале (II Ц. 4:38–44); царь Ахав вопрошал 400 пророков (I Ц. 22:6) и т. п.

Пророки играли важную роль в общественной и политической жизни, давая советы и предсказывая будущее от имени Бога (I Ц. 14:5; 22:8; II Ц. 3:4; 8:8; 22:13). За это они получали плату деньгами, иногда весьма незначительную (I Сам. 9:8), или провизией (I Ц. 14:3). Пророки предсказывали даже и тогда, когда их не вопрошали (I Ц. 11:29; 12:22). В Библии много примеров влияния пророков на общественную и политическую жизнь. Так, Самуил избрал Саула (I Сам. 9), а затем Давида (I Сам. 16) царями Израиля, Натан клеймил Давида за его поведение по отношению к Бат-Шеве и ее мужу Урии (II Сам. 12:7–12) и побудил царя признать Соломона престолонаследником (I Ц. 1:8–40). Ахия пророчествовал как об избрании Иоров‘ама I царем Израиля, так и об истреблении его дома (I Ц. 11:29–39; 14:1–8; 15:29); другой «божий человек» объявил этому царю о будущем рождении Иошиях у , который уничтожит жертвенник в Бет-Эле (I Ц. 13:1–2). Шма‘йя предостерегал иудейского царя Рехав‘ама от похода на Израильское царство (I Ц. 12:22–24) и т. п. Пророки играли столь важную роль, что некоторые цари имели придворных пророков. Так, Давиду служили Натан (II Сам. 7; I Ц. 1:8) и Гад (I Сам. 22:5; II Сам. 24:11; I Хр. 21:9; 29:29; II Хр. 29:25), а также сыновья Асафа, Хеймана и Иедутуна, которые «провещевали на цитрах, арфах и кимвалах» (I Хр. 25:1; II Хр. 29:30; 35:15). Натан и Ахия составили летописи «деяний Соломоновых» (II Хр. 9:29), а Иддо и Шма‘йя - «деяний Рехав‘ама» (II Хр. 12:15).

Ранние пророки были одновременно ясновидцами и предсказателями будущего. Например, Ахия предсказал падение дома Иоров‘ама I и смерть его сына (I Ц. 14:6), Илия - засуху (I Ц. 17:1) и смерть царя Ахазии (II Ц. 1:4), Элиша - семилетний голод (II Ц. 8:1) и т. п. Группы пророков в Бет-Эле и в Иерихоне знали день, в который Бог намеревался вознести Илию на небеса (II Ц. 2:3); Элиша знал местонахождение врага (II Ц. 6:9) и даже слышал разговоры в его стане (II Ц. 6:12). Некоторых пророков посещали также видения (I Ц. 22:19; II Ц. 6:17). Пророки не просто предсказывали будущее, но и совершали определенные символические действия, которые должны были драматизировать и конкретизировать их слова. Так, Ахия разорвал свою одежду на 12 частей и велел Иоров‘аму взять 10 частей, ибо «так говорит Господь, Бог Израилев: вот, Я исторгаю царство из руки Соломоновой, и даю тебе десять колен...» (I Ц. 31; см. Колена Израилевы). Пророки были также чудотворцами, особенно Илия и Элиша (I Ц. 17:8, 17–24; 18; II Ц. 2:11, 13–14; 4:1–8 и др.).

В подавляющем большинстве случаев, когда пророки вмешивались в общественные дела, предсказывали, открывали скрытое от глаз остальных, совершали символические действия и творили чудеса, они утверждали, что действуют во имя Бога и согласно Его воле. Деятельность пророков не была связана с обращением к каким-либо сверхъестественным силам и, как они верили, не проистекала из их врожденных способностей - лишь Божья воля направляла их и заставляла их говорить. Иногда пророки подвергались преследованиям. Например, царь Ахав позволял Изевель преследовать Илию (I Ц. 17) и т. п.

Пророчество было широко распространено на древнем Ближнем Востоке (см. также Валаам). Интересный материал для сопоставления дают клинописные архивы Мари , в которых упоминаются харизматические личности, вдруг являвшиеся ко двору и изрекавшие послания от имени того или иного бога. Видимо, в Мари были и придворные пророки, а также пророчицы, которых можно сопоставить с библейскими пророчицами - Хулдой (II Ц. 22:14), Но‘адией (Нех. 6:14) и Мирьям (Исх. 15:20). Формула, которой пророки в Мари открывали свои пророчества - «Так он [бог] говорил ко мне», «Бог [следует имя бога] послал меня», - сходна с библейской (например, Исх. 7:16; Иер. 26:12). Однако наряду со сходством существует ряд принципиальных различий. Пророки в Мари не выступают с общественными или этическими требованиями, они обращаются исключительно к царю, стремясь прежде всего обратить его внимание на культ бога, от имени которого говорит данный пророк; за пророчеством не стоит религиозная идеология, как у еврейских пророков; слова пророка не обязательно понимаются как абсолютная истина или непреложное руководство к действию, а сам пророк - как истинный посланец бога. Наконец, пророчество в Мари не образует устойчивой пророческой традиции, созданной за несколько столетий, нацеленной на воспитание народа и моральное руководство им.

Поздние пророки рассматривали себя продолжателями пророческой традиции, восходящей к Моисею, однако современные им исторические условия заставили их выработать новые идеологические установки, что отличает их от предшественников - Ранних пророков. Около трех столетий деятельности Поздних пророков характеризуются двумя историческими катастрофами - падением Израильского царства (722 г. до н. э.) и разрушением Иерусалима (587/6 г. до н. э.). Первые из пророков этой плеяды появляются за несколько десятилетий до первого события, последние действовали еще приблизительно столетие спустя после второго события. На протяжении всего периода три державы последовательно доминируют на исторической арене - Ассирия (см. Месопотамия), Вавилония и Персия (см. Иран). Если в эпоху Ранних пророков историко-политическая концепция носила локальный характер (враги Израиля в те дни - Аммон , Моав , Эдом , филистимляне и арамеи - не представляли для него серьезной угрозы), то в эпоху Поздних пророков, когда образовались мировые империи, еврейские пророки начинают видеть Бога Израиля как направляющую силу мировой истории. Хотя в центре Его внимания всегда находится народ Израиля, его религиозное, моральное и общественное поведение, пророки должны были объяснить народу причины исторических катастроф и вселить надежду на будущее избавление .

Пророчество образовало новый литературный жанр (Ис. 6; 40:6–8; Иер. 1:4–19; 15:19–21; Иех. 1–3), в основу которого легли мотивы, намеченные в описаниях миссии, возложенной Богом на Моисея (Исх. 3:11; 4:10 и др.). Миссия пророка, часто отвергаемого народом, - весьма сложное эмоциональное состояние (Ис. 21:3–4; Иер. 4:19; 6:11; 15:17; Хав. 3:16); жизнь такого избранника одинока и горька (Иер. 15:17). Предвещая бедствия своему народу, пророки тяжело переживали свои пророчества (Ис. 6:11; 22:4; Иер. 8:23 и др.). Трагическая судьба побуждала многих пророков обращаться с упреками к Богу, избравшему их на такую участь (Иер. 14:9; 15:18–20 и др.). Но пророк - не только предвестник грозящего бедствия, он также ходатай перед Богом, он пытается молитвой отвратить от своего народа грозящую беду (Иер. 14:11, 13 и др.; Амос 7:1–3, 4–6; ср. Ис. 37:2; II Ц. 19; Иер. 37:3; 42:2, 20; Иех. 22:30–31).

Пророки видели в исторических событиях перст Божий - Бог открывает Себя в исторических событиях и обращается ко всему человечеству (например, Ис. 13:23; Иер. 27:2; 28:8; 45–51; Иех. 25–32; Амос 1:3–2:3; 9:7; Нахум 3), однако только Израиль связан с Ним узами Завета: «Только вас признал Я из всех племен земли, потому и взыщу с вас за все беззакония ваши» (Амос 3:2). Избранность Израиля не служит гарантией неизменного благоволения и защиты Бога, и некоторые пророки резко выступали против распространенной в народе концепции неуязвимости Израиля (например, Ис. 28:15; Иер. 5:12; Амос 5:14). Избранность означает не неуязвимость, а высшую степень ответственности. Поэтому одной из особенностей Поздних пророков является непримиримая борьба против моральных и общественных пороков Израиля. Любой порок свидетельствовал, что Израиль «забыл Бога», и за этим должна последовать неотвратимая кара (например, Ис. 3:14–24; 5:8, 11–12, 18–19 и др.; Иер. 5:26; 7:9 и др.; Иех. 22 и др.; Х ош. 1:7; 4:2, 6, 11–13; 6:8–10 и др.; Амос 2:6–8; 3:10–11; 4:1 и др.; Миха 3:1–3, 11; Цфан. 1:12).

Появилась и новая концепция ритуала в отношении морали: сущность Божественного требования к человеку лежит не в культе, а в морально-этической сфере. В Пятикнижии и в книгах Ранних пророков нет четкого разграничения между культовыми и моральными предписаниями - оба типа предписаний одинаково важны и равно необходимы для сохранения еврейского народа. Однако Поздние пророки подчеркивают приоритет морали (Ис. 1:11–17; 66:1; Иер. 6:20; 7:21–23; 14:12; Х ош. 6:6; Амос 5:21–25; Миха 6:6–8). Сказанное следует понимать не как оппозицию храмовой службе (см. Храм), но лишь как оппозицию абсолютизации культа. Богопочитание и ритуал - средства, при помощи которых человек может приблизить себя к Богу, то есть стремиться к подлинным целям - справедливости и праведности. Если культ становится заменителем морального поведения, его следует осуждать. Подлинная вера не тождественна формальному ритуалу и не может ограничиваться лишь праздничными днями. Поэтому отправление культа человеком, чье моральное поведение не безупречно, представляет собой оскорбление Богу. Такая позиция Поздних пророков неоднократно приводила к конфликту между ними и священническими кругами (Амос 7:10–13; Иер. 7:20; 26). Поздние пророки не только придавали решающее значение морали, но рассматривали ее как определяющий фактор национальной судьбы Израиля. Пророки настойчиво требовали от Израиля обратиться к Богу, чтобы сохранить само свое существование (Амос 5:4, 14), требовали от народа благочестия и верности Завету между Богом и Израилем и угрожали нарушителям наказанием и свершением проклятий Завета. Однако упреки и праведный гнев не были самоцелью пророков, а лишь средством пробудить народ от моральной спячки и привести его к покаянию. Цель их пророчеств о грозящем Божественном наказании состояла именно в том, чтобы спасти Израиль от кары, заставив его раскаяться в грехах и изменить свой образ жизни. Пророки не всегда были готовы рассматривать Божественный приговор как окончательный, уповая в своих молитвах на то, что покаяние Израиля сможет отвратить кару (например, Иоэль 2:14; Амос 5:15; Цфан. 2:3 и др.). С другой стороны, пророки часто сознавали тщетность упреков (например, Амос 4:6–11; Ис. 1:5; 9:12; Иер. 2:35; 5:3), неискоренимые жестоковыйность и жестокосердие народа (Иер. 5:21; Ис. 42:18–20; 43:8; 46:12 и др.; Иех. 2:4; 12:2). Но если люди не способны полностью обратить свои сердца к Богу, то Бог сделает это сам. Так как люди нарушили древний завет между Израилем и Богом, и Его предостережения и угрозы не подействовали, Он вложит Свою волю прямо в человеческие сердца, изменив таким образом самую природу человека. Сердца людей оживут, и все их существо будет наполнено «знанием Бога». Люди более не смогут противиться Его воле и отвергать Его учение. Этот новый завет будет нерушим и явится предзнаменованием полного избавления (Ис. 55:3; Иер. 24:7; 31:30–33 и др.; Иех. 16:60; 34:25 и др.). Та часть Израиля, которая останется в живых (например, Ис. 4:3–4; 10:20–21; Иер. 31:31–40; Амос 9:8; Миха 7:8; Цфан. 2:3, 9) после «дня Господня», будет жить в мире, не испытывая угнетения, несправедливости и войн (например, Ис. 2:1–5; 10:27; 11:1–9; 60:5–16; 61:4–9; Х ош. 2:21; Миха 4:3–4). Это будет век, когда Слава Господня явится всему человечеству (Ис. 40:5), и все народы, отвергнув идолопоклонство, признают и станут почитать лишь Бога Израиля (Ис. 19:18–25; 45:22; Иер. 3:17; 12:16; Иех. 17:24; Миха 7:16; Хав. 2:14; Цфан. 2:11; Зхар. 2:15; 8:20–23; 14:16–21). Иерусалим станет духовным центром всего мира (Ис. 2:2), откуда будут исходить наставления Бога всему человечеству (Ис. 2:3; 51:4). Израиль будет пророческим народом (Ис. 49:2–3; 51:16; 59:21), распространяющим учение Бога среди людей (Ис. 42:1–4), став «светочем народов» (Ис. 42:6; 49:6) и «неся благословение Бога во все концы земли» (Ис. 45:22–24). Таким образом, еще одной отличительной чертой Поздних пророков является универсализм, который у Ранних пророков лишь намечался (ср. I Ц. 5:15; 19:15; 20:28).

Однако, несмотря на различия, слишком схематичным было бы характеризовать деятельность Ранних пророков как славные деяния и чудеса с нередким вмешательством в дела государства, а выступления Поздних пророков - как пророческие речи почти в чистом виде. Как видно на ряде примеров, те и другие имели ряд сходных черт.

В Талмуде концепция пророчества базируется на двух основных принципах. Во-первых, Моисей рассматривается как величайший из пророков. Никто из последующих пророков не познал до такой степени сущность Бога и никто не был в столь близком общении с Ним; так, о Моисее сказано, что лишь он один видел Бога как в чистом зеркале, в то время как остальные пророки видели Его как в кривом зеркале (Иев. 49б). Следующим после Моисея считается Исайя, о котором, в частности, говорится, что только Моисей и он «знали, что они пророчествуют» (Мид. Пс. 90:1), и потому эти двое - «величайшие из пророков» (Втор. Р. 2:4). Исайе принадлежит больше пророчеств, чем любому другому пророку, он обращался не только к Израилю, но и ко всему человечеству (Пси. Р. 34:158а). Иехезкель, когда ему бывало дано узреть Божественную сущность, взирал на нее, как «селянин взирает на лик царя», в то время как Исайя смотрел на Него, как «столичный житель смотрит на царя» (Хаг. 13б). Второй принцип следует из первого и состоит в том, что пророки не считаются реформаторами или обновителями учения. Их функция ограничивается только изложением и разъяснением сказанного в Пятикнижии (Шаб. 104а; Мег. Т. 14а). Поэтому законоучители видят в пророках лишь хранителей и распространителей Моисеевой Торы, наследников Иех ошуа бин Нуна и предшественников законоучителей Великого собора . Поэтому, как правило, те утверждения пророков, которые не находят обоснований в Пятикнижии, не могут служить основой Галахи .

Согласно раввинистической точке зрения, число пророков было огромно - «вдвое больше, чем число израильтян, вышедших из Египта» (Сук. 27б), но были записаны лишь те пророчества, которые служили поучением для будущих поколений. Все эти пророки говорили исключительно о днях Мессии (Бр. 34б). Раввинистическая традиция рассматривает Хаггая, Зхарию и Мал’ахи как последних пророков, со смертью которых пророчество исчезло из Израиля (Тосеф., Сота 13:2; Сота 48б; Иома 9б; Санх . 11а), чем эпоха Второго храма отличалась от времени Первого храма (ТИ., Та‘ан 2:1, 65а; Иома 21б). Эта же традиция приводится у Иосифа Флавия (Апион 1:39–41).

КЕЭ, том: 6.
Кол.: 817–826.
Издано: 1992.

. К своему высокому служению Исаия, подобно Моисею, Иеремии и Иезекиилю, был призван особо торжественным Богоявлением. Он видел Бога как царя вселенной, торжественно восседающим в своем храме-дворце. Его окружали высшие духи ангельские – серафимы, громко исповедующие святость Всевышнего и Его великую славу, пред которой даже они закрывали себя крыльями.

. В год смерти царя Озии видел я Го­с­по­да, сидящего на пре­столе высоком и пре­воз­несен­ном, и края риз Его наполняли весь храм.:

В год смерти царя Озии, т. е. 740 г. По преданию, сообщаемому святым Ефремом Сириным, Исаию чрезвычайно опечалила дерзость царя Озии по отношению к храму, куда царь осмелился войти для каждения фимиамом. Пророк облекся во вретище – знак печали – и носил его до самой смерти царя Озии; в год смерти этого царя Исаия и был призван на служение торжественным видением (Твор. святых отцов в р. пер. т. 20 с. 237–238).

Евсевий Кесарийский еще прямее говорит, что только со смертью Озии, прогневавшего Бога, пророк мог получить откровение от Бога, Который дотоле за грех царя отвращал Свое лице от народа иудейского (Collectio setecta Ecclesiae Patrum Caillaut 24 р. 28 и 29). Блаженный Феодорит со своей стороны добавляет, что Господь, в частности, прогневался и на самого Исаию, который молчал в то время, когда Озия позволил себе такую дерзость по отношению к храму. Новейшие толкователи (напр., Негельсбах в Lange Bibellwek т. XIV с. 84 и 85) объясняют дело более простым образом, говоря, что Исаия был нужен именно в то время.

Почему пророк о своем призвании говорит после пророчеств, помещенных в 1–5 гл.? Очень вероятно, что Исаия хотел в первых пяти главах начертать картину жизни современного ему иудейского народа для того, чтобы его послание вышло вполне ясно мотивированным.

Видел Бога Исаия, конечно, не телесными очами, а очами духа, находясь в состоянии пророческого восхищения (экстаза). «Слышит Исаия глас Господень, – говорит святой Василий Великий , слова которого имеют отношение и к видению Исаии, – хотя ничто не ударяло в телесный слух» (Твор. Святых Отцов в р. пер. т. б стр. 253 и 260).

"Гoспода" – по евр. величаемому Adonaj ­ Владыку мира, вселенной. Пророк в 5 ст. говорит, что очи его увидали Господа Саваофа (с евр. Владыку воинств, т. е. Бога Отца).

Храм, в котором Исаия видел Господа, мог быть как храмом земным, Иерусалимским, и храмом на небе (ср. ). Так как пророк не объясняет, какой храм он разумеет, естественнее всего видеть в его словах указание на известный всем Иерусалимский храм, тем более, что здесь упоминается о некоторых принадлежностях иерусалимского храма (алтарь кадильный и щипцы ст. 6). Но так как пророк находился в экстазе, то иерусалимский храм представился ему имеющим более широкую вместимость.

"Края риз" . в переводе с евр. подол мантии. Царь Сущий представляется пророку одетым, подобно царю земному, в длинную в широкую мантию.

. Вокруг Него стояли Серафимы; у каждого из них по шести крыл: двумя закрывал каждый лице свое, и двумя закрывал ноги свои, и двумя летал.

"Серафимы" . Слово seraphim встречается единственный раз в Библии только здесь и поэтому истолковать его значение довольно затруднительно. Некоторые признают это название тожественным с названием змей, упоминаемых в кн. Чисел (Чис.21hanne chaschim hasseraphim) и говорят, что внешним видом своим они напоминали змей или летающих драконов, которые, по верованию древних, стояли на страже божественных сокровищ. Но невероятно, чтоб служители Божии – Ангелы – явились пророку в виде змей, которых истинные почитатели Господа считали совершенно неподходящим предметом для поклонения, как это видно из того, что царь Езекия уничтожил изображение медного змея. (). Кроме того, в кн. Числа слов saraph – прилагательное (знач. жгучий), а здесь – существительное. Другие толкователи производят это слово от глагола saraph (жечь или гореть) и видят в нем указание на огненную природу серафимов, в силу чего они «опаляют», «сожигают» то, с чем приходят в соприкосновение. Наконец, иные, с большей вероятностью, утверждают, что серафимы – носители божественного огня любви, попаляющего всякую нечистоту и очищающего людей.

Иные еще производят это название от арабского слова scharufa – быть начальником и видят здесь указание на особенно высокое положение серафимов в среде Ангелов. Некоторые видят в этом названии воспроизведение имени бога огня Нергяла – Sarapu (сожигатель) или египетского seref – название дракона, сторожившего гробницы. Таким образом, филология не дает достаточно указаний для определения существа серафимов.

Самый текст книги Исаии поэтому является более надежным источником. Из этого источника мы узнаем, что серафимы говорят, поют хвалебную песнь Богу по очереди, исполняют повеления Божии – следовательно, это разумные, духовные существа, Ангелы. Они имеют крылья, которые указывают в них существа небесного мира или высоту, силу, могущество божественное, как это видно из того, что древние народы – вавилоняне и персы приделывали к изображениям своих царей по нескольку пар крыльев, для того чтобы указать, что цари эти равны богам (см. Вейссера. Картинный атлас всемирной истории – изображение Кира). Впрочем, крылья служили серафимам и для закрытия их тела пред величием Божиим. Так как они стоят перед Господом и вокруг Него, то издревле они признавались самым высшим в небесном воинстве чином (херувимы только носят престол Божий). Назначение серафимов, по тексту книги Исаии, состоит в служении Богу, которое они совершают с пламенною ревностью. Отличие их от прочих Ангелов состоит в том, что они не посылаются на землю, подобно прочим Ангелам, а являются принадлежащими исключительно непосредственной сфере Божественной.

. И взывали они друг ко другу и говорили: Свят, Свят, Свят Го­с­по­дь Саваоф! вся земля по­лна славы Его!

"И взывали" . По-видимому, серафимы разделены были на два лика и хора, которые поочередно возглашали хвалу Богу.

"Свят" , т. е. отдален от всего греховного, от всякого несовершенства. Это определение, для высшего усиления, повторяется трижды, подобно тому как у Иезекииля, напр., трижды повторяется слово: низложу (; ср. ). Но кроме этого толкования троекратного повторения слова свят, имеет свои основания и другое объяснение, очень древнее, по которому серафимы здесь изобразили тайну Святой Троицы (святой Ефрем Сирии, блаженный Иероним).

Именно у пророка Исаии есть место, доказывающее веру современной ему ветхозаветной Церкви в Троичность лиц Божества. Это место – 63 гл. ст. 9 и сл., где упоминается особо о Боге, особо об Ангеле лица Его или о Сыне Божием, и особо о Духе Святом. Отсюда следует, что и в троекратном повторении слова свят Исаия мог указать на эту великую тайну. .

. И по­колебались верхи врат от гласа восклица­ю­щих, и дом наполнил­ся куре­ниями.

«И поколебались верхи врат» . – По смыслу евр. текста здесь указывается на потрясение тех углублений в стене, в которые вложены обе половины храмовых дверей. Condamin переводит: «задрожали двери на своих крюках». Потрясение это произошло от громких криков серафимов. Дым, по всей вероятности, пророк видел поднимающимся с жертвенника курений. По связи речи, этот дым мог означать молитвы серафимов к Господу: такое же значение имел дым, поднимавшийся к небу с земного алтаря при возложении священниками фимиама. Ефрем Сирин считает этот дым признаком присутствия в храме славы Господней, так как в Ветхом Завете Господь являлся во мраке и мгле, чтобы немощные люди не могли быть ослеплены сиянием Его славы ().

. Пророк, слыша серафимское пение, видя дрожащие двери и обоняя курение дыма, впадает в смертный страх: он видел то, что око смертного недостойно видеть, вида чего грешный человек вынести не в состоянии. Исаия чувствует с особенною горечью нечистоту своих уст, которые не могли принять участие в славословии серафимов. Поэтому-то его уста прежде всего и очищаются священным огнем с алтаря. Но, кроме того, очищаются именно уста ввиду того, что ими собственно будет служить Богу Исаия.

. И сказал я: горе мне! по­гиб я! ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами, – и глаза мои видели Царя, Го­с­по­да Саваофа.

Страх греховного человека пред встречей с Божеством проникает все религии. Иаков, боровшийся ночью с Богом, с удивлением говорит, что он видел Бога лицом к лицу и что тем не менее душа его сохранилась – он остался жив (; ср. ). «Спаси нас», – говорит Овидий в своей молитве к Палесу – от лицезрения Дриад, или купающейся Дианы, или Фавна, когда он среди дня прохаживается по полям (Fast. IV, 761). Смертное тело Семелы не вынесло появления Юпитера и сгорело, как сообщает тот же поэт.

. Тогда при­летел ко мне один из Серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвен­ника,

По толкованию наших церковных песнопений, огненный уголь был прообразом Господа Иисуса Христа, а клещи – рук Пресвятой Богородицы. «Огонь несешь ты, чистая; страшусь принять в объятья Младенца Бога». Так во 2-м тропаре 5-й песни канона на Сретение, говорит Симеон Богоприимец. Дальше, в 3-м тропаре, тот же старец говорит Пресвятой Деве: «ты просвещаешь меня, подавая руками, как бы клещами, Несомаго тобою».

. и коснул­ся уст мо­их и сказал: вот, это коснулось уст тво­их, и беззаконие твое удалено от тебя, и твой очищен.

Очистительное действие должен был оказать горящий уголь, как уголь, взятый с алтаря Божия. Здесь в переносном смысле указывалось на очистительную силу благодати Божией; которая попаляет, как огонь, все нечистое в человеке.

«Беззаконие... и грех» – твои грехи.

. Почувствовав себя чистым, Исаия охотно вызывается на служение делу проповеди , когда слышит вопрос Всевышнего о том, кто желает пойти к народу еврейскому. Бог снисходит к его желанию и посылает его проповедником к народу, но при этом предрекает ему неудачу его пророческой деятельности. Его слово не обратит народ на истинный путь, а еще более ожесточит во грехе. На вопрос пророка, доколе народ пребудет в таком состоянии, Бог отвечает, что спасение дано будет народу не прежде, чем он испытает все ужасы вражеского нашествия и даже пленение, отведение в чужую землю. Последняя десятина народа будет уничтожена, доколе гордый дуб, т. е. народ израильский не пропадет вовсе.

Вопросом Своим Господь вызывает и ободряет Исаию к заявлению своей готовности послужить Господу. Для нас, т. е. «для Меня и для окружающих Меня», как объясняют это выражение почти все новые западные толкователи на основании 3Цар.22и . Некоторые древние церковные писатели видели в этом выражении намек на Троичность Лиц в Божестве (блаженный Иероним), но в их толковании является непонятным то обстоятельство, что Бог сначала говорит в единственном числе (кого пошлю?), а потом во множественном (для нас). . Между тем при первом толковании действительно посылающим является один Бог, как Владыка, а действовать пророк будет пред лицом всех, явившихся ему, интересы коих тожественны с целями, какие имеет .

. И сказал Он: пойди и скажи этому народу: слухом услы­шите – и не ура­зу­меете, и очами смотреть будете – и не увидите.

. Ибо огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слы­шат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услы­шат ушами, и не ура­зу­меют сердцем, и не обратят­ся, чтобы Я исцелил их.

Миссия пророка Исаии представляется очень тяжелой и безнадежной, если читать 10-й стих, согласно с еврейским мазоретским текстом, так: «ожесточи сердце этого народа, сделай уши их глухими, закрой им глаза, чтобы...» и т. д., и понимать все эти выражения строго буквально. Но если мы примем во внимание семитический способ выражения мыслей, то миссия пророка не представится такой страшной ни для него, ни для народа. Правда, глаголы, употребленные в 10 ст., поставлены в форме hiphil, имеющей вообще значение причинять что-либо. Но с другой стороны несомненно, что эта форма имеет разные оценки смысла. Так глагол оправдывать на евр. языке (форма hiphil) может значить и оправдывать кого-либо в действительности, и объявлять праведным (в глазах людей). Или глагол давать жизнь, оживлять может значить просто: оставлять в живых, когда есть возможность умертвить. Кроме того, hiphil указывает на действие, к которому только дается повод. В последнем смысле, несомненно, эта форма употреблена и здесь. Проповедь Исаии, ввиду дурной настроенности его слушателей, подаст им повод к ожесточению, к противлению воле Божией, которое народ обнаруживал отчасти и прежде. Наш русский синодальный перевод, согласно с LXX и славянским, неправильно понимает это огрубение сердца, как уже достигшее полноты – лучше бы передать глаголы, стоящие в 10-м ст., будущим временем.

"Сердце" здесь берется как способность уразумения нравственных задач человеческой жизни (ср. ).

"Огруб ение» – это ожирение сердца, когда оно становится неспособным двигаться и не восприимчивым. Это место дважды приводится в Новом Завете – в двух случаях как место, служащее к объяснению невосприимчивости иудеев к этой проповеди (; ).

. И сказал я: надолго ли, Го­с­по­ди? Он сказал: доколе не опустеют города, и останут­ся без жителей, и домы без людей, и доколе земля эта совсем не опустеет.

. И удалит Го­с­по­дь людей, и великое запусте­ние будет на этой земле.

Приговор Божий о народе еврейском звучит решительно и сурово, но пророк, по любви к своему народу, не может допустить той мысли, что народ пребудет в ожесточении и, след., в отвержении от Бога, вечно. Господь отвечает на это, что и города и земли иудейские должны совсем лишиться жителей, которые будут отведены в плен. Какую эпоху здесь нужно разуметь – сказать трудно. По всей вероятности, пророку Бог указывает на все последующие суды Свои над избранным народом, завершившиеся разрушением Иерусалима римлянами, как толкуют это пророчество святой Василий Великий и Евсевий Кесарийский .

. И если еще останет­ся десятая часть на ней и воз­вратит­ся, и она опять будет разо­рена; но как от теревинфа и как от дуба, когда они и срублены, остает­ся корень их, так святое семя будет корнем ее.

Этот стих указывает на такое страшное опустошение Иудеи, после которого в ней останется не более десятой части жителей. Это могло относиться только к времени взятия Иерусалима халдеями при Навуходоносоре.

«И возвратится» – это выражение следует заменить словами: в свою очередь (будет уничтожена).

"Но как от теревинфа» в переводе с еврейского: «как дуб или теревинф (пропадает), у которого срублен ствол». Во всем стихе таким образом одна мысль, что народ еврейский, как политическое целое, со временем совершенно прекратит свое существование и лишится своей земли. Только тогда – так можно выразить основную мысль всей беседы Бога с Исаией – только тогда ожесточение народа станет смягчаться и возможно станет его обращение к Богу.

При этом пророк указывает на Святое Семя (т. е. на Мессию) как на опору (по слав, стояние) дальнейшего существования народа израильского. Мессия еще не пришел, след., и народ, из среди коего Он должен произойти, должен сохранить свое бытие.

Шестая глава критиками вообще признается подлинной. Если Marti указывает на то, что в 12 и 13 стихах Господь говорит о Себе в третьем лице, то подобный оборот речи не представляет собою чего-либо необычного в книге Исаии (срав. ).

Reuss видит в этой главе прозаическое произведение, но другие находят здесь и поэтические отделы, именно, во-первых, в словословии серафимов, а затем в стихах 7 и следующих (исключая вставные замечания: я услышал, я сказал и т. п.)

Шестую главу положено читать как паремию на праздник Сретения Господня, потому что, как видно из церковных песнопений (5 ирмос канона на Сретение, 1-й тропарь 5 песня канона, 3 тропарь и 2-й той же песни), Церковь вся дни века.» Как выше указывалось, исключение из Синодального перевода слов о Высшем Совете, посланником которого является Мессия, которые есть в греческом переводе LXX-и и славянском изводе, приземление его (Мессии) сущности (плод земли, вместо – семя небесное), привело к забвению многих очевидных указаний на Троическую сущность Всевышнего. Прим. ред.

Свящ. Александр Мень

Пророк Авесты и пророк Библии

Персы — это единственный из народов, кроме еврейского,
для которого исторические судьбы раскрывались
в перспективе разрешающего конца.

Н. Бердяев

В рождественском повествовании евангелиста Матфея есть загадочное место: некие «волхвы с востока» приносят свои дары Вифлеемскому Младенцу. Этот рассказ показывает, что Новый Завет каким-то образом связан с внебиблейским религиозным миром, что и за пределами Израиля люди ожидали прихода Спасителя.

Но кто же они были, эти удивительные путники, своим неожиданным появлением нарушившие тишину иудейского городка?

В евангельском подлиннике слово «волхвы» звучит как «маги», что обычно означает людей, искусных в чародействе. Однако какие побуждения могли привлечь в Вифлеем языческих заклинателей? Легенда, видевшая в них царей, еще больше затемнила действительный смысл события.

Между тем в античные времена слово «маг» имело довольно определенное значение: так именовали жрецов иранской религии, которая ко времени Рождества Христова была широко распространена не только на Востоке, но и в самой Римской империи. Следовательно, по Евангелию, именно исповедники и служители этой религии первыми из всего языческого мира склонились у колыбели Богочеловека.

Могло ли это быть случайным? И не примечательно ли, что Ветхий Завет, ополчавшийся против богов Египта, Вавилона, Финикии, Греции, нигде прямо не выступает против религии Ирана?

Много раз мы уже убеждались, что духовный путь народов был не просто скитанием во тьме, но поиском, подготовившим мир к принятию Благой Вести. Прозрения мудрецов Егиша и Халдеи, индийская мистика и античная философия — все это послужило как бы преддверием к ней. Здесь ищущее человечество познало и свою силу и свою немощь в движении к истине.

В следующей книге мы будем говорить о состоянии мира накануне явления Христа и еще яснее увидим, какое значение имели древние верования для проповеди Евангелия. И при всем этом звезда привела в Иудею не греческих философов или египетских жрецов, но именно иранских магов. Уже одно это ставит их веру на особое место в дохристианском мире.

До сих пор нам почти не приходилось касаться Ирана, потому что его народы заявили о себе в истории Востока позже других. Если полдень Вавилонской империи падает на XVIII в. до н.э.. Египетской — на XV, Израильской — на X, Ассирийской — на VIII и VII, Халдейской — на первую половину VI в., то иранские племена — мидийцы, персы, бактряне — появляются как значительная сила лишь на рубеже VII и VI веков.

Их обрамленная горами страна была нелегкой добычей для завоевателей, но все же вначале мы слышим о мидийцах как о данниках Ассура. Только к моменту падения Ассирийского царства мидийцы поднимаются и в союзе с халдеями наносят ему последний сокрушительный удар.

Борясь против Ассирии, племена Ирана использовали ее же собственные приемы и технику; да и вообще не только в военном деле, но и в сфере цивилизации, управления, искусства они никогда не проявляли большой самостоятельности и подражали соседям. Оригинальность Ирана, как и Израиля, заключалась в его религии.

Вещественных памятников эта религия почти не оставила. Единственным свидетельством о ней, дошедшим до нашего времени, является священная книга парсов — небольшого племени, бежавшего в Индию от преследования мусульман. От них-то и получила Европа «иранскую библию» — Авесту. Название это означает то же самое, что и Веды, знание, но, разумеется, речь идет в ней не о науке, а о знании духовном.

Первое знакомство европейцев с Авестой произошло в XVIII веке и сначала привело к разочарованию и недоумениям. Книга была еще более пестрой, непонятной и противоречивой, чем Веды. Диковинные обряды, странная терминология, бессмысленные на первый взгляд запреты—все это вызывало сомнения в подлинности книги или насмешки. «Нельзя, — писал Вольтер, — одолеть двух страниц отвратительного вздора, приписываемого этому Зороастру, без того, чтобы не проникнуться жалостью к человеческой природе. Нострадамус и учителя урины — люди разумные в сравнении с этим бесноватым».

Но проходили годы, составлялись словари, делались новые переводы Авесты, и отношение к ней постепенно изменилось. Исследования показали, что она написана не одним Заратустрой и что ее пестрота является, как и в Ведах, результатом напластования многих разнородных слоев 1. Первооткрывателем Авесты был французский лингвист Анкетиль Дюперрон, опубликовавший в 1771 г. перевод этого памятника. После него, в связи с прогрессом иранской филологии, Авеста не раз переводилась на европейские языки, и изучению ее было посвящено много трудов. Классический английский перевод был опубликован в 5, 18, 24, 37 и 47-м томах «Sacred Books of East» (London, 1860-1897). Полный немецкий перевод: Еr. Wоlff. Аvestа. Strasburg, 1910. Истории «открытия» и изучения Авесты, а также полемике, возникшей вокруг нее, посвящена работа А. Маковелъского «Авеста» (Баку, 1960). Согласно персидскому преданию, Авеста заключала в себе 21 книгу, но большая часть их была уничтожена при Александре Македонском. В настоящее время она содержит следующие книги: 1) Вендидад— ритуальные предписания парсов и древние мифы, зафиксированные, однако, много позже их возникновения, на рубеже н.э. ; 2) Ясна наиболее древняя часть Авесты, содержащая гимны, из которых самыми ранними признаны 28-34, 43-51, 53, именуемые Гатами, а также старинную заратустрийскую «присягу» или «символ веры»; 3) Висперед сборник изречений и молитв, 4) Яшты— включает очень древние мифы и предписания и, наконец, 5) Бундехиш —самая поздняя книга Авесты, написанная уже не на древнеперсидском, а на пехлевийском языке. Она относится к эпохе Сасанидов (раннее средневековье) и содержит изложение вероучения позднего маздеизма. Полного русского перевода Авесты не существует, есть лишь отдельные фрагменты. ХДВ, с. 367-370; К. Коссович. Зендавеста. СПб., 1861; Е. Бертельс. Отрывки из Авесты. «Восток», 1924, кн. 4; К.Залеман Очерк истории древнеперсидской литературы.— «Всеобщая история литературы» В.Корша, т. I, с. 156. .

Хотя значительная часть Авесты была записана на рубеже н. э. и даже в средние века, но в ней содержится немало такого, что пришло из глубокой древности. Эти архаические ее пласты вводят в знакомый уже нам мир. Там фигурируют арийские боги неба, огня, земли, солнца, вод: Агура, Митра, Хаома, Нима. Это не кто иные, как Асура, Митра, Сома, Яма арьев. Очевидно, мифы о них в Авесте есть отголоски тех времен, когда предки иранцев составляли одно целое с арьями, двигающимися на Индостан. Даже само название Ариана (Иран) происходит от слова «арья».

Когда произошло разделение общеарийского ствола, точно установить невозможно (скорее всего, где-то в начале II тысячелетия до н. э.), но религиозные традиции долгое время напоминали о родстве обеих его ветвей. Поэтому мы не будем останавливаться на этих ранних формах язычества, чтобы не повторять того, что было уже сказано о религии арьев времен Риг-Веды 2. См.: «Магизм и Единобожие», гл. XI. Об индо-иранских мифах см.: 3. Рагозина. История Индии, с. 65 cл.; М.Dresdeп. Муthologу оf Аncient Irаn.—6 кн. S.N. Кramer (еd.), Мuthologies of the Ancient World, 1961, р. 345, ff.; J. Duchesne-Guillemin. Zoroastre. Раris, 1948, р. 30, ss. .

Впрочем, две особенности веры иранцев необходимо отметить, ибо впоследствии им суждено будет сыграть важную роль.

Первая черта—огнепоклонство. Его следы археологи находят уже в древнейших поселениях Хорезма, одного из очагов иранской культуры. Неугасимый огонь был у обитателей Ирана и его окраин старым священным символом. Чистое пламя заменяло сакральные изображения и знаменовало вечный свет Божественного. Огонь почитался космической стихией, подобно тому как у других народов—вода. Древние германцы, родичи арьев, верили в то, что мир некогда сгорит в огне, чтобы возродиться к новой жизни. Этот миф, запечатленный в германской Эдде, у индийцев принял форму веры в «кальпы» — огромные периоды, между которыми мир поглощается Божеством 3. О культе огня в Хорезме, ставшем впоследствии одним из центров зарату-стризма, см.: С. Толстов. По следам древнехорезмийской цивилизации. М., 1948. Почитание огня существовало и у индийцев (бог Агни), и у обитателей Малой Азии (см: В.Иванов. Культ огня у хеттов. Сб. «Древний мир», М., 1962, с. 268). Миф о мировом пожаре см.: Эдда, М, 1917, т. I, с 104. Аналогичное учение было и в Вавилоне (см: Г. Винклер. Вавилон Его история и культура. СПб., 1913, с. 116). .

Вторая черта—сохранение наряду с пантеоном культа верховного Бога. У индоарьев Его называли Асура-Дьяушпитар, а впоследствии, отождествленный с богом неба Варуной (Ураном, Перуном), он стал именоваться «Асура Вишваведа»—Господь Всеведущий.

В Иране Его чтили под именем Мазды Агуры (Агурамазды), что также означает Всеведущий, или Всемудрый, Господь. Из ассирийской надписи VIII в. до н. э. явствует, что Мазду почитали в то время на западе Ирана и на Кавказе. Имя Мазды нередко сопровождалось эпитетом «облеченный в небесную твердь», что указывает на его связь с небесным богом Варуной. Но, как и в Ведах, образ Господа Всеведущего у иранцев бьы заслонен сонмом богов, а богини земли и водных пространств считались его супругами 4. О преемственной связи образов Дьяуша Асуры, Варуны (Асуры Вишваведы) и Мазды Агуры (Агурамазды) см.: А. Введенский. Религиозное сознание язычества. М., 1902,т.1, с. 281; Rаdke. Dyaus Asura, Ahura Mazda und Asuras, 1885; О . Кliта. Zaratustrа. Рrаhа, 1964, l, s. 78; J.Duchesne-Guillemin. Ор. сit., р. 104. Пластическое изображение Агурамазды на персидских памятниках в виде мужской фигуры, вписанной в крылатый диск, генетически связано с изображением ассирийского бога Ашура. .

Таков был фон, на котором в Иране возникло мощное религиозное движение, превратившее старые, не слишком оригинальные верования в новую религию спасения. Впоследствии, претерпевая разные изменения и перерождения, она стала государственным культом персов, оказала влияние на поздний иудаизм, проникла в римскую религию, вдохновила гностицизм и манихейство. Ей, в конечном счете, обязаны своим возникновением альбигойство, богомильство, павликианство и религия русских «волхвов». Отголоски ее можно встретить в новейших оккультных и философских системах 5. О дальнейших судьбах учений, порожденных иранской религией, см.. Ю. Николаев (Данзас). В поисках за Божеством. Очерки истории гностицизма. СПб. , 1913; Г. Ли. История инквизиции, т. I; Л. Карсавин. Очерки религиозной жизни в Италии в XIII в. , СПб. , 1912; Д.Ангелов. Богомильство в Болгарии. М. , 1954; Н. Казакова и Я. Лурье. Антифеодальные еретические движения на Руси. М., 1955; S. Реrетепt. Lе Dualisme des theosophes et des religions. .

О происхождении этой религии говорят Гаты — гимны, входящие в часть Авесты, называемую Ясна. Если языческие мифы Авесты дошли до нас главным образом в поздних редакциях, то форма и язык Гат указывают на их древнее происхождение. Эти псалмы, родственные ведическим и библейским, несут на себе черты личного поэтического творчества. Их автор — не просто сказитель или собиратель эпоса; они выражают думы и чаяния проповедника нового учения, реформатора веры 6. Гаты написаны на языке, который отличает их от остальных частей Авесты. Это связано не только с тем, что они были записаны ранее других книг, но и с архаическим, возвышенным стилем, свойственным их автору (см. Е. Неrzfeld. Zoroaster and his world, 1947, v. I, р. 238). Первоначально Гаты, вероятно, заучивались наизусть и пелись во время богослужений (см.: А.Маковельский. Авеста, с.30). В основу цитируемых нами отрывков положен перевод Маультона (J.N. Мои1tоп. Еаrlу Zоrоаstrianism, 1912),исправленный по переводу Дюшена-Гийемена (J.Duchesne-Guillemin. Тhе Нymns оf Zaratustra. London, 1952). .

Гаты говорят нам о пророке, который властно стучится в двери языческого храма, чтобы изгнать оттуда богов. Он называет себя Заратустрой, именем, которое по странному капризу Ницше рождает у нас ассоциации, весьма далекие от Авесты.

Одного этого имени, казалось, достаточно, чтобы поставить под сомнение историческую реальность автора Гат; действительно, во многих частях Авесты Заратустра—это сверхъестественное существо, близкое к богам, родоначальник жречества и земледелия, своего рода иранский Прометей.

Но следует обратить внимание на то, что верховный жрец парсов именовался Заратустремой, то есть Высочайшим Заратустрой, и, следовательно, слово это—не личное имя, а скорее титул, или почетное наименование, как Будда или Христос. Поэтому, если какой-либо человек называл себя Заратустрой, это вовсе не означает, что он—лицо вымышленное.

Кроме того, многие греческие писатели были наслышаны о Заратустре (или Зороастре, как они его называли) и видели в нем лицо вполне историческое.

Авеста знает и личное имя своего пророка. Она называет его Спитамой, сыном знатного мидийца Пурушаспы, жителем города Раги. Род Спитамы упоминается и в документах халдейских банкиров. Сомневаться в этих вполне реальных сведениях, подкрепленных ярким индивидуальным стилем Гат, нет серьезных оснований.

Персидское предание, за которым все большее число историков признает характер достоверности, относит Спитаму ко времени за 258 лет до Александра Македонского. Это приводит нас к рубежу VII и VI веков до н. э. Правда, некоторые греческие авторы считали Заратустру мудрецом баснословной древности. Но они могли быть введены в заблуждение мифической хронологией, принятой магами, которая относилась к космическим периодам 7. В настоящее время теория о мифичности Заратустры почти всеми историками оставлена. Советские авторы даже готовы считать его существование более достоверным, чем существование Христа (!), хотя историческая ценность источников, повествующих об основателях маздеизма и христианства, поистине несравнима. Евангелия относятся к 1-му поколению после Христа, авестийские же тексты записаны столетия спустя после смерти Заратустры. См. пример такого пристрастного суждения: И. Дьяконов. История Мидии. М., 1956, с. 385. Эдуард Майер называет Заратустру «одной из самых значительных фигур во всей всемирной истории» (Е.Меyеr. Ursprung und Anfange des Christentums, 1921, В. I.,S. 58). Большинство современных авестологов Герпфельд, Струве, Альтгейм, Маковельский и др. — относят Заратустру к VП-VI вв. до н. э. (см.В. Струве. Родина зороастризма. — «Советское востоковедение», 1948, т. V, с. 13; Е. Неrzfeld. Zoroaster and his world, v. I, р. 24; J. Vаrеппе. Zaratustra et la tradition mazdeenne. Bourges, 1966, р. 39). Аргументы в пользу традиционной даты (за 258 лет до Александра) приведены у А. Маковельского (Время жизни Заратуштры.—«Дoклады АН Азербайджанской ССР», т. VII, 1951, №4, с. 187), Р. Аltheiт (Das Jahr Zarathustras. — «Supplementum Aramaicum», S. 21). Античные свидетельства о Заратустре собраны в работе Е.Вепveniste «Тhе Реrsian Religion according to the chief greek texts» (London, 1929) .

Показательно и то, что, когда в конце VI века идеи Заратустры получают резонанс в Персидской империи, имя пророка еще не упоминается в официальных текстах. Если бы почитание его в то время было уже древней традицией, то молчание о нем всех памятников персидских царей VI и V веков было бы невозможно объяснить. Разгадка скорее всего содержится в самих Гатах, где говорится, что пророк не был признан на родине в Мидии и ушел на восток, в Бактрию, где и обрел первых последователей. Оттуда новое учение лишь постепенно проникало в западные области, но Иранские цари, вероятно, долгое время не желали признавать высокого авторитета Спитамы, ибо сами претендовали на главенство в делах веры. Лишь с падением Ахменидской державы маги добились того, что имя Заратустры стало окружаться священным ореолом.

Кем же был Спитама? Сам он себя нигде не называет жрецом, магом. Это звание передавалось только по наследству, и маги, подобно израильским левитам, составляли замкнутый клан. Не принадлежа к магам по рождению, реформатор говорил о себе как о «мантраме», псалмопевце, и лишь в одном (и то сомнительном) месте он называет себя «избранником». Мастерство, с каким написаны Гаты, позволяет предположить, что их автор принадлежал к образованному слою общества.

Согласно легенде, Спитама двадцати лет от роду ушел из дома и поселился в уединении у реки Даитья в Азербайджане. Там, погруженный в «безмолвную мысль», он искал ответа на жгучие вопросы жизни, искал высшую правду 8. Легендарная биография Заратустры, помимо отдельных эпизодов в Авесте, изложена в средневековой поэме «Заратушт-нама», пер. Ф.Розенберга (F. Rosenberg. Lе livre de Zarathustra (Zaratussht-Nama). СПб., 1904). .

В отличие от брахманов и греческих философов, его не столько волновали отвлеченные вопросы, сколько мечта об установлении на земле истины, мира и справедливости. Эта черта роднит его с пророками Израиля.

Окраины Ирана в годы молодости Спитамы были постоянно охвачены смутами и войнами. Часть населения стремилась к оседлой трудовой жизни, другие же, особенно обитатели Турана, оставались воинственными номадами. Они нависали постоянной угрозой над мирными поселенцами. В одной из частей Гат мы слышим голос «Души Быка» (существа, символизирующего мирных крестьян), которая жалуется Мазде на беды, причиняемые набегами врагов. «Душа Быка» ждет, что Мазда пошлет в мир человека, который принесет людям Ашу, или Арту,— праведный порядок. Но в то же время она сомневается в том, что слово пророка окажется действенным, если его не поддержит рука царя или князя.

Для Спитамы губители-номады и древние боги, которым они поклонялись, составляли одну сатанинскую рать. Он называет этих богов старым арийским термином дэвы, но в его устах это уже не «боги», а демонические силы. Как гласит легенда, дэвы не раз пытались атаковать Спитаму в его убежище, то соблазняя его, то угрожая смертью. Но пророк остался непоколебим. Лжебогам он хочет противопоставить истинную веру в истинного Бога.

После десятилетних молитв, размышлений и вопрошаний Заратустра открыл для себя в лице древнего Мазды Агуры этого Бога, Творца Вселенной и Правды.

Я вопрошаю Тебя, Агура Мазда, — ответь же мне:
Кто был отцом, родившим Правду?
Кто установил путь солнцу и звездам?
Кто же это, если не Ты, подобный месяцу, растущему и умаляющемуся?

Я хочу, о Мазда, знать это и многое другое.
Я вопрошаю Тебя, Агура, — ответь же мне:
Кто утвердил землю внизу и облачное небо, чтобы оно не упало?

Кто утвердил воды и растения?
Кто в облака запряг ветер? Я
вопрошаю Тебя, Агура, — ответь же мне:
Какой художник создал свет и тени?
Какой художник создал сон и бодрствование?
Кто сделал утро, полдень и вечер,
Чтобы указать разумному его дело?

(Ясна 44, 3-5)

Поистине удивительные слова! Любой из библейских пророков признал бы их правоту. Ведь все эти вопросы уже подразумевают ответ: Вселенная создана божественным Творцом.

Но был ли этот Творец в глазах Заратустры единственным Богом, или Он являлся лишь главой сонма богов? В Гатах рядом с Агурой Маздой стоят Амешаспенты — шесть небесных духов, которые вместе с ним составляют древнеарийскую семерку богов. На первый взгляд, они разделяют с Маздой престол, подобно малым богам других языческих религий. Однако достаточно внимательно прочесть Гаты, как становится ясно, что все они: Вогу Мано — Благая Мысль, Арта — Правда, Арамаити — Благочестие, Кхшатра — Благое Царство, Заура — Здравие, Амеретат — Бессмертие — по учению Спитамы, суть порождения единого Мазды, теофании, исходящие из недр Божества.

Вот я вопрошаю Тебя, Агура, — ответь же мне:
Кто сотворил Арамаити и Кхшатру?
Кто создал Сыновнее почитание?
Так я пытаюсь узнать Тебя в этом, о Мазда,
Все сущее создавшего Духом Святым .

(Ясна 44,7)

Итак — единый Бог? Значит, мы можем признать в Заратустре брата и единомышленника израильских пророков, «языческого» предтечу Христа на иранской земле? По существу это вполне допустимо. Кому дано право ограничивать действие Духа каким-либо одним местом? Не дышит ли Он, по слову апостола, там, где хочет? Если Отцы Церкви видели в античной мысли прелюдию к Новому Завету, что мешает сказать то же самое об учении Спитамы Заратустры? Ведь и сама Библия не исключает возможности того, что Бог открывался «язычникам» 9. На высоком духовном достоинстве религии Заратустры настаивают А. Хомяков в своих «Записках о всемирной истории» (Соч. , т. V) и епископ Хрисанф (Религия древнего мира в сравнении с христианством, т. I, 1873, с. 519). .

Тем не менее мы ошиблись бы, поставив знак равенства между Гатами и Ветхим Заветом. При всем их поразительном сходстве они, как станет ясно дальше, существенно отличались в ряде основополагающих пунктов.

Хотя пророки Библии и признавали необходимость нравственной активности человека, однако они утверждали, что истинное спасение можно ожидать только от Бога. Поэтому они так настаивали на бесплодности политического мессианизма и изобличали надежды на «коней и колесницы».

Пророк же, принявший имя Заратустры, стоял на противоположной точке зрения.

Правда, цель его была высокой. Он выступал как борец против ложных богов, против неправды, суеверных обрядов, против зла. Он грезил о Кхшатре, Царстве Божием, которое во многом близко библейскому понятию «Малхут Элогим». С гневом говорил Заратустра об одуряющем напитке, который изготовляли поклонники Хаомы, и называл его «жидкой мерзостью» (Ясна 48,10). Спитама отрицал все сложные ритуальные символы, за исключением священного огня. Он призывал человека следовать Мазде «в мысли, слове и деле» (Ясна 30,3).

Эта боевая позиция Заратустры привела к бурному конфликту в Раге, где он выступил впервые после отшельнического периода своей жизни. Подробности столкновения в Раге неизвестны, но из Гат явствует, что пророк вынужден был бежать из отечества или прямо подвергся изгнанию. Строки гимна, проникнутые унынием, свидетельствуют о том, что положение проповедника стало нелегким:

В какую страну бежать мне? Куда идти?
От семьи и племени моего отрывают меня.
Родной город и злые вожди страны не признают меня,
Как, о Агура, обрести мне Твою милость?

(Ясна 46,1)

Спитама решил искать прибежища в далеких восточных областях Закаспия. Там, среди песчаных равнин у берегов Аму-Дарьи, в Бактрийском княжестве, народ более всего страдал от набегов кочевников, и можно было рассчитывать на то, что проповедь новой веры найдет сочувствие.

Первая попытка оказалась снова неудачной. Несколько лет Спитама тщетно искал могущественного покровителя, который стал бы его последователем. Он был уверен, что без этой поддержки не добьется успеха:

Я знаю, о Мазда, почему я бессилен!
Это потому, что у меня мало стад и мало людей.
Я обращаю к Тебе мою жалобу, выслушай ее, Агура.
Окажи мне помощь, которую дал бы друг своему другу,
Научи меня Правде и обладанию Благой Мыслью.

(Ясна 46, 2)

Наконец успех пришел, неожиданный и большой. Сам властитель Бактры Виштаспа, которому подчинялись Хорезм, Согдиана и другие соседние земли, уверовал в миссию Заратустры и принял его при своем дворе 10. В Гатах Виштаспа назван «кави», что обычно переводят как князь, владетель (см.: Е.Неrzfeld. Zoroaster and his world, v. I, р. 100). Были попытки отождествить его с отцом царя Дария Гистаспом и поместить его владения в Западном Иране или Азербайджане. Но в настоящее время общепринятой считается точка зрения, согласно которой Виштаспа правил в Бактрии (Балхе), и именно там находился первый центр заратустризма и были сложены Гаты (см.: И. Оранский. Введение в иранскую филологию. М., 1960, с. 90; W. В. Ноппig. Zoroaster. Роlitican or Witch-Doctor, 1951). Кроме Виштаспы, последователями Заратустры в Авесте названы вельможи Бактры: Замаспа, Фрашоаштра и Джамаспа (Ясна 12, 7). Возможно, именно вБактрии Спитама принял титул «Заратустры». Выдвигается предположение, что в Средней Азии еще раньше Спитамы существовал культ мифического героя Заратустры, сказания о котором смешались с рассказами о реальном пророке (см.: А. Маковельский. Авеста памятник древней религии народов Ближнего и Среднего Востока.— «Ежегодник музея истории религии и атеизма», т. VI, 1962, с. 356). .

Влияние пророка в Бактрах стало столь сильным, что первый греческий писатель, который слышал о нем, Ктесий (V-IV вв. до н. э.), полагал, что Заратустра был царем Бактрии. Теперь Спитама мог свободно возвещать свое учение. Но одной проповеди ему казалось мало. По его мнению, с поклонниками дэвов нужно вести войну с оружием в руках. Язычник — враг не только идейный, но и политический. Зло может быть сломлено лишь при помощи земных средств. Поклонник дэвов это ничтожный «неарий», «двуногое», «человек-насекомое» 11. См.: И. Дьяконов. История Мидии, с. 389. .

Тот, кто отнимет у него власть или жизнь, о Мазда,
Преуспеет на пути благого учения.

(Ясна 46,4)

Впоследствии ненависть к многобожникам и дэвам была провозглашена первым пунктом символа веры заратустризма:

«Проклинаю дэвов, исповедую себя поклонником Мазды, заратустрийцем, врагом дэвов, последователем Агуры, славословящим Амешаспентов, молящимся Амешаспентам... Клятвенно обязуюсь вершить добрую мысль, доброе слово и доброе дело» (Ясна 12, 1, 7).

Итак, победа добра — это победа оружия. Только после того как злые силы будут повергнуты, настанет благое царство мирной жизни. Об этом говорит все та же маздеистская присяга.

«Я выбираю для себя святое, доброе Благочестие; пусть оно будет моим. Отрекаюсь от хищения и захвата скота, от причинения ущерба и разорения маздеистских селений».

«Людей-насекомых» следует беспощадно истреблять, но между единоверцами должно царить полное согласие. «Клятвенно обязуюсь быть верным маздеистской вере, прекратить военные набеги, сложить оружие, заключать браки между своими, быть верным праведной вере, которая из всех существующих и будущих — величайшая, лучшая и светлейшая, которая — от Агуры и Заратустры» (Ясна 12, 2, 9).

Библейские пророки говорили о моральной ответственности язычников перед Богом, допуская тем самым некоторый элемент истинности в их религиозном сознании. Заратустра же, напротив, абсолютно непримирим и решает религиозный спор так, как впоследсгвии его будет решать Магомет.

О религиозных войнах, вспыхнувших в результате проповеди Заратустры, до нас дошли лишь смутные и малодостоверные легенды, но в том, что они имели место, сомневаться не приходится.

Таково первое отличие иранского пророка от пророков Библии. Второе—связано с пониманием Заратустрой проблемы зла.

Вооружаясь против темных сил, Спитама не мог не задумываться о самом их происхождении. На вопрос, откуда явилось зло, он дал ответ, который относится уже не столько к области веры, сколько к области метафизики. Именно этот ответ стал наиболее характерной особенностью маздеизма.

В знаменитой «Гате добра и зла» торжественно звучат слова учителя, который открывает единоверцам начальные принципы бытия:

Выслушайте ушами своими, что есть высшее благо,
Посмотрите ясной мыслью на две стороны,
Между которыми каждый должен сам выбрать,
Заботясь о том, чтобы великое свершение кончилось всем на благо.
Итак, изначала, как близнецы, явили себя два Духа,
Один—добрый, другой—злой, в мысли, слове и деле;
И между ними обоими правильно избирают Мудрые, но не глупцы.
И когда эти два Духа встретились,
То установили вначале жизнь и нежизнь
И то, что в конце концов худшее бытиё назначается злым,
А следующему Правде—Благая Мысль.

(Ясна 30, 2-4)

Таким образом, Заратустра, этот страстный борец против зла, как бы отдает ему невольную дань, объявляя его изначальным.

Понять ход его мысли нетрудно, ибо Спитама, в отличие от индийцев, не считал зло иллюзией и знал, что воюет не с призраками. Как никто, он ощутил силу и могущество зла, а поэтому оно обрело в его метафизике характер исконного полюса мироздания. Если Мазде «принадлежит всяческое добро», если Он творит все прекрасное во Вселенной, то для ее темных сторон должен существовать иной источник.

Но здесь встает важный вопрос: какое же положение в отношении к этим противоборствующим силам добра и зла занимает у Заратустры сам Бог? Стоит ли Он «над схваткой», контролируя ее, или же, напротив, космическая поляризация независима от Него и есть нечто лежащее в самом порядке вещей? И то и другое толкование мысли Спитамы имеет много защитников. Но в самих Гатах можно найти указание на третье решение. Заратустра говорит:

Из этих двух Духов злой избирает дурные дела,
Но Святейший Дух, облеченный в небесную твердь, соединился с Правдой,
И так же поступили все те, кто готов добрыми делами служить Агуре Мазде.
Между ними обоими дэвы не выбрали правильно,
Ибо, когда они принимали решение, они обезумели
И избрали Дурную Мысль,
Бросившись к Айшме,
Чтобы вредить человеческой жизни.

(Ясна 30, 5-6)

Из этих слов явствует, что дэвы признаются Заратустрой реальными существами; но еще важнее, что в одном из «близнецов», по-видимому, следует видеть самого Мазду , ибо именно ему принадлежит титул «облеченный в небесную твердь» и наименование «Святейший Дух» (Ясна 45,2). Его извечный противник именуется Айшмой, Насилием, а в другом месте — Друджем, Ложью. Впоследствии Насилие и Ложь будут объявлены в заратустризме ипостасями злого Духа, которого назовут Ангра или Ангра-Майнъю (греч. Ариман), что означает «Дух-Противник».

Слово это этимологически родственно «сатане» (противнику) Библии. Но если «сатана» — это тварное существо, отпавшее от Бога во имя самоутверждения, то в Авесте Ангра-Майнью вырисовывается как вечный соперник Бога, нечто вроде второго «злого дворца». В одной из более поздних глав «иранской библии» говорится, что Мазда создал все прекрасные земли для обитания людей, а Ангра-Майнью в противовес ему сотворил воинственные племена, колдунов, суеверия, зимнюю стужу и другие бедствия (Вендидад 1 и 19, 5).

Но как же согласовать это с монотеизмом Спитамы? Почему пророк, будучи по своему религиозному сознанию поклонником единого Бога, выступив как метафизик, усмотрел в злом начале некий самодовлеющий, самосущий принцип?

Есть основания думать, что дуализм не был созданием самого Спитамы. Скорее всего он явился у пророка уступкой древней традиции, свойственной почти всему дохристианскому миру.

Дуализм Отца и Матери, Неба и Земли восходит еще к отдаленным первобытным временам. В некоторых случаях он носил мирный, гармонический характер, и следы его можно видеть в учении китайцев о Ян и Инь и в «противоположностях» Эмпедокла. Но более распространенным стал дуализм, выраженный в мифах о борьбе богов. Стихийные божества Океан и Хаос мыслились как одна из сторон этой битвы. Против них выступали силы творчества и порядка: Мардук воевал с Тиамат, Ваал — с Лотоном, Зевс — с титанами, Аполлон — с Тифоном. Стройный божественный порядок иногда представлялся и безличным. У шумеров он назывался Ме, у вавилонян — Шимту, у египтян — Маат, у греков — Дике, у арьев — Рита, у иранцев — Арта.

Картина Вселенной как арены борьбы, в которой созидается мировая структура, была великим открытием человеческого духа, подлинным проникновением в суть сотворенных вещей. Но ахиллесовой пятой всех этих учений являлось обожествление хаотического начала, неизбывный страх перед ним. Во многих мифах оно почиталось даже как нечто предшествующее порядку и рождающее его поборников. А поэтому космическая битва представлялась нескончаемой и лишенной перспективы. Нужны были постоянные усилия богов и людей, чтобы не дать Хаосу завладеть миром.

Во всем внебиблейском мире один Заратустра, хотя и принял теорию дуализма, все же отверг его пессимистический характер. Его живая вера в Бога открыла ему грядущую победу Добра. Старый арийский миф о вселенском пожаре превратился у него в конечное торжество Мазды. Здесь он снова приближается к Библии, к ее эсхатологии.

Заратустра был убежден, что рано или поздно дэвы, сеющие в мире зло, будут посрамлены, а все люди, служившие Мазде мыслью, словом и делом, получат награду в Царстве Божием.

Тогда, о Мазда, Твое Царство
Будет дано вместе с Благой Мыслью
Тем, кто предаст Друджа в руки Арты, о Агура.

(Ясна 30, 8)

Если греки достигли высочайшей вершины в философском осмыслении идеи Бога, если индийцы пришли к высочайшему пределу «естественной мистики», то, исключая библейское Откровение, в религии Заратустры мы видим наибольшее приближение к Богу Живому. И все же это было «человеческое, слишком человеческое» приближение. Идея священной войны омрачала его чистоту, а уступка традиционному дуализму оставляла уязвимое место, обрекавшее заратустризм на поражение 12. Ряд авторов настаивает на подлинном монотеизме учения Заратустры (см., например: еп.Хрисанф. Религия древности, с. 520; А. Маковельский. Авеста памятник древней религий, с. 358; Е.Леман. Персы.—П.Шантепи де ла Соссей. Иллюстрированная история религий, т. 2, с. 140; J.Н. Моиltоп. Еаrly Zoroastrianism, рр. 55, 128. Другие же, напротив, считают дуализм неотъемлемой частью религии Спитамы (Л. Мильс. Зороастрианизм.— Сб. «Религиозные верования», пер. В. Тимирязева,СПб., 1900, с. 196; И. Дьяконов. История Мидии, с. 287; 3.Рагозина. История Мидии, с. 120). В обоих случаях не учитывается сложная специфика раннего заратустризма. В религиозно-эмоциональном плане Спитама, несомненно, был монотеистом, но спекулятивная сторона его учения—дуалистична (см: Р. Фрай. Наследие Ирана. М, 1972, с. 56-57). В период окончательного формирования маздеизма дуалистический элемент полностью одержал верх над монотеистическим. Плутарх в таких словах излагает иранское богословие времен создания первых книг Авесты: «Ормаз, происшедший из чистейшего света, и Ариманий— от мрака борются между собой. Первый создал шесть богов... а второй равное число богов противоположного характера» (Плутарх. Об Исиде и Осирисе, 47). Современные парсы под влиянием ислама и других монотеистических религий стали исповедниками единого Бога. (см.: Дадабхая Наорджи. Религия парсов. Сб. «Религиозные верования», с. 198). .

Рассказывают, что Константинополь пал потому, что забыли запереть маленькую дверь в городской стене. Нечто подобное случилось и с религией Заратустры. Сохранив в своей доктрине черты прежнего многобожия, Заратустра оставил лазейку, через которую в его учение просочилось язычество, а вместе с ним и ложная магическая религиозность.

Уже через два-три поколения после смерти Заратустры арийские боги возвращаются в опустевший пантеон. В V веке Геродот пишет, что персы, почитая небесного Зевса (Агурамазду), приносят жертвы также солнцу, луне, огню, земле, воде и ветрам (История 1,131). А в надписи персидского царя Артаксеркса II (IV в. до н. э.) рядом с Агурамаздой упомянуты Митра и богиня Анахита 13. См.: ХДВ, с. 376; Е.Неrzfeld. Zоrоаster аnd his world, v. II, р. 402. .

Однако было бы неверным сказать, что заратустризм кончился вместе с Заратустрой. Пусть акцент на дуализме и языческие влияния усиливались в нем, но тот духовный импульс, который исходил от личности пророка, не умер. Наиболее благотворным и долговечным оказалось его учение о нравственной свободе. Не слепое, уныло-покорное исполнение предписаний, но сознательный и ответственный выбор доброго начала должен побудить человека встать в ряды воинов Мазды.

О Агура Мазда! Заратустра сам избирает Твой Святейший Дух.
Пусть Арта воплотится, полная жизни и силы,
Пусть Благочестие будет в лучезарном Царстве!

(Ясна 43, 16)

Динамичность, бодрость, готовность служить правому делу—вот главные интонации в призывах Спитамы. Подобно тому как Бог свободно избирает свет и добро, их принимает и Его поклонник. «Согласно выбору... какой сделал Агурамазда... я являюсь маздеистом»,—гласит заратустрийская присяга (Ясна 12,7). Этот религиозно-нравственный пафос вдохнул силы в иранские племена, сделав их предметом удивления для окружающих народов. «Лживость почитают они постыднейшим пороком»,— писал Геродот, принадлежавший к нации, враждебной персам.

Вера в Кхшатру, Царство Божие, как итог и венец мирового бытия, воодушевляла Заратустру в его скитаниях и неустанной борьбе. Он был убежден в своей особой роли в судьбах народа иприсваивал себе титул Саошианта, Избавителя 14. О том, что в Гатах Саошиант первоначально означал самого Заратустру, см.: J.Н. Моиltоп. Еаrly Zoroastrianism, р. 158. . Он надеялся, что в конце концов станет всеобщим вождем и сокрушит царство Друджа.

Тем, кто возненавидит дэвов и врагов Саошианта,
Тому душа грядущего Саошианта, Владыка Дома,
Будет другом, братом, отцом, о Мазда Агура!

(Ясна 45, 11)

Но мечтам пророка не суждено было сбыться. При его жизни маздеизм не распространился дальше Бактрии, а религиозные войны кончились, как гласит легенда, вторжением врагов в Бактру и гибелью престарелого Заратустры.

После его смерти у заратустрийцев возникла вера в то, что Мазда пошлет людям нового Саошианта. Как мы увидим, на эту роль одно время будут претендовать персидские цари. Но постепенно ожидание Избавителя приобретет черты, сходные с иудейским мессианизмом. Маги, приняв заратустризм, будут учить, что через большие промежутки времени Саошиант приходит на землю, чтобы обрушиваться на силы Аримана.

Не эта ли вера побудила их отправиться в далекий путь за вифлеемской звездой?

Около 546 года Бактрия вошла в состав персидской державы Кира. Присоединение ее, по свидетельствам Геродота и Ктесия, произошло мирным путем. Это вполне правдоподобно, ибо Кир сумел завоевать себе симпатии и сторонников во многих областях Ирана.

Этот человек, вызывавший страх одних и восхищение других, уже при жизни стал предметом легенд. Говорили, что его подвиги были предсказаны еще до его рождения, что он был принцем царской крови, внуком мидийца Астиага, который пытался умертвить его, но ребенок был чудом спасен.

По более достоверным сведениям, Кир был правителем города Аншина, находившегося в вассальной зависимости от Мидии. Благодаря своей находчивости и энергии, молодой царь сумел сплотить вокруг себя персов и подготовить восстание против Мидии. Астиаг надеялся на легкую победу над бунтовщиком, но Кир снискал популярность даже среди мидийцев, часть которых перешла на его сторону.

В 550 году Кир разбил Астиага и взял его в плен. Пощадив жизнь побежденного царя, он еще больше увеличил число своих сторонников.

Возвышение Кира, ставшего во главе мидян и персов, встревожило Креза, царя богатой малоазиатской страны Лидии. Он заключил договор с фараоном и Набонидом с целью совместно сокрушить узурпатора. Но Кир опередил союзников, вступив со своим войском в Малую Азию. В 546 году пала столица Креза. Сам царь попал в руки персов, но, как и Астиагу, ему не причинили зла. Вслед за тем покорились ионийские города, а вскоре власть Кира признала Бактрия, над которой Кир поставил своего сынаБардию 15. Геродот. История,I, 53. .

Кир всюду проводил гуманную политику: с уважением относился к местным обычаям и верованиям, не допускал массовых убийств и пыток пленных, в городах сохранялось самоуправление, подати устанавливались умеренные.

Слухи об этих событиях не могли не дойти до иудейских пленников в Вавилоне. Второисайя пристально следил за успехами нового повелителя Востока. В его глазах это победоносное шествие Кира, угрожавшего теперь самому Вавилону, являлось предвестием новых времен. Поведение перса в покоренных странах особенно должно было восхищать пророка. После ассирийских и халдейских зверств Кир казался посланником всеобщего мира. Если он придет в Халдею, плен Израиля, несомненно, кончится. Руками перса будет действовать Сам Бог. Если раньше язычники были «бичами», то теперь, когда дни гнева кончились, они станут вершителями дела избавления.

В эти дни пророк пишет поэму, в которой говорит о Кире как об орудии Провидения:

Кто воздвиг с востока мужа правды и призвал его Себе на служение,
Народы отдал ему, покорил царей, обратил их в прах мечом его,
луком его—в солому, носимую ветром?
Он гонит их и спокойно шествует по пути, где не ступала нога его;
Кто сделал и совершил это? Тот, Кто племена призвал изначала!

(Ис 41, 2-4)

Понимая, вероятно, что схватка Кира с Вавилоном неизбежна, пророк решает обратиться прямо к персидскому царю. В то время пророчествам, исходившим даже от иноземных провидцев, придавали большое значение. Поэтому слово иудейского мудреца должно было быть небезразлично для Кира.

Как прежде вестники Ягве обращались к царям Иудеи, так теперь Второисайя от лица Бога указует путь персу. Он даже называет его «мессией», помазанником (в данном случае этот титул в устах пророка означает просто монарха, поставленного Богом):

Так говорит Ягве помазаннику Своему Киру, которого держит за правую руку,
Кому во власть Он отдал народы, для кого царей обезоружил?
Перед кем распахнул ворота, чтобы двери никогда не затворялись?
Я пойду перед тобою и сровняю дороги, сокрушу медные запоры,
Я опоясал тебя, хоть ты и не знал Меня.
Пусть узнают от востока до запада, что Я—Сущий, и нет иного!

(Ис 45, 1-2, 5-6)

Кир шел из той страны, о которой распространялись удивительные и радостные известия: там язычники начинают оставлять своих ложных богов! После присоединения Бактрии эхо религиозного брожения, возникшего вокруг учения Спитамы, могло дойти до Второисайи. Купцы из Ирана часто приходили в Вавилон, и пророк, вероятно, слышал о том, что в царстве Кира появились люди, отвергающие старую религию 16. О возможности знакомства Второисайи с идеями Заратустры см.: Л. Каценелъсон. Авеста и Библия.—«Еврейская энциклопедия», т.1, с 229. . Это должно было окрылить проповедника вселенского Откровения. Не при дверях ли время, когда народы откликнутся на призыв Ягве?

Обратитесь ко Мне, все концы земли, и вы обретете спасение!

(Ис 45, 22)

Вполне естественно, что пророк лелеял надежду на то, что и сам Кир обратится к Господу и узнает в иудейском Ягве Бога Вселенной, Бога человечества, не ограниченного ни страной, ни племенем.

С удвоенной силой возвещает теперь Второисайя о Творце мира, прибегая порой к выражениям, напоминающим гимны Заратустры:

Поднимите глаза свои к небесам и посмотрите, Кто создал их?
И Кто выводит по порядку воинства их?
Он пребывает над кругом земли, а населяющие ее—как саранча,
Он простер небеса, как покров, раскинул их, как шатер.

(Ис 40, 26, 22)

Ни один из библейских пророков не возвращается с такой настойчивостью к теме миротворения, как Исайя Второй. Шестнадцать раз он употребляет глагол «бара» (творить)...

Создается впечатление, что это не случайно, что пророк уже был знаком с иранским учением о двух Духах и хотел как можно яснее утвердить чистое единобожие. Кажется, что он с кем-то спорит, когда с неистовым жаром и страстью говорит о том, что у Бога нет «двойника».

Так говорит Ягве, Царь Израилев...
Я — первый, и Я — последний,кроме Меня нет Бога!..
И Моя рука основала землю, и десница простерла небо...
Я — Ягве, и нет другого, кроме Меня нет Бога!..
Я — Ягве, и нет другого!
Я вывожу свет и творю тьму, создаю благоденствие и творю бедствие.
Я, Ягве, все это делаю!

(Ис 44, 6; 48, 13; 45, 5, 7)

Но в таком случае пророк делает Бога ответственным и за мировое зло? Не звучит ли это кощунством? Не кажется ли теодицея Заратустры более благочестивой?

Однако следует уточнить, что же имел в виду Второисайя, когда говорил о Боге, творящем «добро» и «зло». В словах пророка заключено безусловное отрицание каких бы то ни было бытийственных корней зла. Если «шалом», благоденствие, проистекает от Бога, то и «ра», бедствие, в конечном счете связано с Ним, ибо зависит от того, какое положение занимает человек в отношении к Сущему.

Ягве для пророка есть альфа и омега. «Шалом» — это результат жизни с Богом, а зло проистекает от человеческой измены Ему. Бог есть источник жизни и блага, поэтому вдали от Него жизнь становится ущербной, превращаясь в «ра», бедствие. Таким образом, пророк выражает ту же мысль, что заключена в рассказе книги бытия об Эдеме и первом человеке, нарушившем Завет.

Второисайя знает о том, что Богу противостоят злые силы. Единственный из всех авторов Библии, он прямо говорит о космической битве Творца с чудовищем Хаоса (Ис 51,9; 27,1) 17. Текст Исайи 27, 1 не включен в сборник речей Второисайи, но по стилю и характеру он должен быть отнесен к нему. Подробнее о значении этого библейского символа (борьбы дракона Хаоса с Богом) см.: А. Мень, «Магизм и Единобожие», приложение «Библия и учение о грехопадении». . Но, в отличие от языческих мифов, этот дракон (Левиафан, или Рахав) является в глазах пророка символом мятежных богоборческих сил в самом творении , сил, которым дарована свобода быть с Богом или же отталкиваться от Него.

Борьба Хаоса с Богом и победа Творца над Драконом—это не схватка «близнецов», как у Заратустры, но торжество Божиего Царства над злой волей твари, извратившей пути Создателя...

И все же для людей того времени, да и для многих в наши дни, ответ Заратустры казался более наглядным и удобопонятным. С тем большей силой внутренний голос заставлял библейского пророка противиться этому соблазну ложно понятого благочестия. Метафизике дуализма Второисайя не противопоставляет никакой умозрительной теодицеи, ибо все они в основе своей есть продукт ограниченного человеческого ума. Не все то, что просто и ясно для интеллекта, соответствует глубинной тайне. Изобразить ее в виде логической модели вряд ли возможно.

Пророк знает о близости Бога к человеку, знает из собственного опыта о возможности связи между ними, но теперь он хочет сказать об ином: о «кадош», неисповедимой безмерности Творца.

Второисайя ищет образы и слова, чтобы на конкретном и красочном библейском языке передать эту мысль:

Кто исчерпал воды горстью своею и измерил пядью ширь небес,
Вместил в меру прах земли, на весах взвесил утесы и холмы—на чаше весов?
Кто постиг дух Ягве и кто дал Ему совет? С кем совещался Он, чтобы получить мудрость?
Кто показал Ему путь Правды или указал дорогу познания?
Поистине народы—капля в сосуде и пылинка на весах,
поистине рассыпает Он острова, как песчинки.

(Ис 40, 12-15)

Земля и человечество, как бы ни были они велики и значительны, несравнимы с бездонным сверхкосмическим таинством бытия Божия. Любая величина перед лицом бесконечности почти равна нулю. Об этом и хочет напомнить пророк тем, кто претендует на знание сокровенных глубин:

Все народы перед Ним—ничто.
Ливана мало для жертв Ему,и всех животных его—для всесожжения.
Кому уподобите вы Бога и с кем сравните Его?

(Ис 40, 16-18)

Иными словами, пророк определяет границу для разума, пытающегося охватить тайну Божиих судеб. Широкими мазками рисуя картину Вселенной, он приводит слушателей к мысли о непостижимости Высшего. Это та же самая мысль, которую выразил великий поэт-философ, захваченный зрелищем полярного сияния, когда в ответ мудрецам мира сего говорил: «Неведом твари вам конец? Скажите ж, сколь велик Творец?» Здесь Второисайя сближается с мистиками всех времен и народов, которые отказывались давать словесное определение Богу. Если нет такого благоговейного подхода к божественной Реальности, она неизбежно подменяется идолами и иллюзиями. Восхищенное смирение, рожденное панорамой мироздания,—вот один из верных путей к Богу. Это изумление лучше самой остроумной метафизики приводит к подлинному соприкосновению с верховной Реальностью Сущего.

Таким образом, мы видим, что если восстание против богов в Иране могло вызвать радость и сочувствие у израильского пророка, то искушению поставить рядом с Богом некоего «близнеца» он противился всеми силами души. Для него зло измерялось расстоянием, которое отделяет человека от Бога. Притязание же разума на точное истолкование тайны зла он решительно отверг.

Неизвестно, дошли ли до Кира пророчества Второисайи, и если дошли, то как он к ним отнесся 18. По словам Иосифа Флавия (Археология, XI, 1,1), Киру была доставлена Книга пророка Исайи. Достоверность этого сообщения сомнительна, но следует отметить, что в те времена было принято прислушиваться к чужеземным оракулам. Так, Крез Лидийский посылал в Дельфы вопрошать греческих богов незадолго до войны с Киром. Поэтому нет ничего невероятного в том, что Кир мог благосклонно принять иудейское пророчество, сулившее ему победу. . Прежде думали, что Кир принял заратустризм и поэтому мог увидеть в иудействе — враге многобожия — близкое для себя учение.

Но теперь можно считать установленным, что Кир исповедовал традиционное иранское язычество 19. J.Duchesne-Guillemin.. Zoroastre, р. 116. . Его победы и счастливое правление внушали ему мысль об особом небесном покровительстве, и он, по словам Геродота, считал себя человеком, отмеченным высшей печатью. Впоследствии в Вавилоне он будет говорить, что город отдан ему Мардуком, а к иудеям станет обращаться как поклонник Ягве. Вероятно, он полагал, что любое верховное Божество достойно почитания, и, быть может, видел в каждом из них лишь разные облики «небесного Бога».

Во всяком случае, из слов Второисайи следует, что Кир «не знал» Ягве и что сам пророк только надеялся на его обращение.

Но вот приблизилось время, когда Второисайя смог проверить, насколько его надежды основательны. Вскоре после присоединения Бактрии армия Кира двинулась на Вавилон.

ПРИМЕЧАНИЯ

Глава восемнадцатая
ПРОРОК АВЕСТЫ И ПРОРОК БИБЛИИ