Сократовская ирония и майевтика. Сократовский диалог: понятие, особенности, применение Диалектика майевтика ирония аспекты сократовского метода

Прекраснейший способ обучения был изобретен еще в далеком V веке до н. э. философом Сократом. Он считал: чтобы человек сказал умную вещь, его необходимо подвести к данному выводу специальными наводящими вопросами. За последние тысячелетия метод Сократа совершенно не утратил своей актуальности.

и его особенности

Сократовским диалогом принято называть ситуацию, когда истина рождается в процессе общения между двумя субъектами, ни один из которых не уверен заранее, какие ответы - верные. Но при этом оба из них готовы приводить различные аргументы и факты и задавать определенные вопросы, чтобы в итоге прийти к правильным выводам.

Именно по этой причине некоторые ученые любили называть Сократа первым психоаналитиком. Ведь психоаналитики также не стремятся разъяснять пациентам, что правильно, а что нет. Они лишь подталкивают человека к тому, чтобы он обнаружил важные для себя вещи. В процессе ведения беседы Сократ задавал вопросы в определенном порядке, так, чтобы ответы собеседника образовывали между собой связный рассказ, где один факт логически вытекает из другого. Собеседник же при этом самостоятельно облекает в слова те идеи, которые до этого были ему неведомы, но к которым он пришел в процессе сократовского диалога при помощи рассуждений.

Цель техники

Что было основным в процессе обучения для самого Сократа? Он считал, что главное - это подойти к верному решению посредством индуктивного диалогического рассуждения. При этом необходимо сомневаться во всем. Как известно, Сократ говорил:

Я знаю, что ничего не знаю, но они не знают даже этого...

Главная цель сократовского диалога - это не рассказать, а заставить своего слушателя догадаться, сделать важное для себя открытие. Та истина, которая зарождается в процессе беседы, в действительности уже и определяет сам разговор. Скрытым образом дедуктивное понятие предшествует индуктивному.

Акушер мудрых высказываний

Основной способ сократовского диалога принято называть майевтикой. Сам философ определял его в качестве тонкого искусства «родовспоможения». Мать Сократа по имени Фенарета была повитухой. И философ нередко говорил, что его работа похожа на данное ремесло. Только если повитуха помогает женщинам родить ребенка, то Сократ помогает мужчинам породить умные идеи (в те времена дамы-философы встречались очень редко).

Вот о чем пишет философ в своем диалоге «Теэтет» касательно своего метода, попутно развивая мысль о том, что «учит других людей тот, кто не способен сделать сам» (в исполнении Сократа данная мысль вряд ли будет обидной для педагогов - ведь философ подчеркивает, что умение обучать также является важным мастерством):

В моем повивальном искусстве почти все так же, как и у них, - отличие, пожалуй, лишь в том, что я принимаю у мужей, а не у жен, и принимаю роды души, а не плоти. Самое же великое в нашем искусстве - то, что мы можем разными способами допытываться, рождает ли мысль юноши ложный призрак или же истинный и полноценный плод. К тому же и со мной получается то же, что с повитухами: сам я в мудрости уже неплоден, и за что меня многие порицали, - что-де я все выспрашиваю у других, а сам никаких ответов никогда не даю, потому что сам никакой мудрости не ведаю, - это правда. А причина вот в чем: бог понуждает меня принимать, роды же мне воспрещает.

Методы Сократа

Обычно Сократ применял в своих диалогах два приема. Первый из них - ирония. Заключался он в том, чтобы показать собеседнику, насколько он невежествен. Философ специально подводил оппонента к совершенно абсурдным выводам, позволял ему следовать за ложными идеями в рассуждениях. Изначально предполагалось, что человек, когда увидит, что сам себя загнал в ловушку, осознает свои ошибки, и это вызовет у него улыбку.

Второй прием - «обличие» - предполагает возникновение у собеседника интереса к своему же мышлению. Именно данному вопросу посвящен один из важнейших философских афоризмов - «Познай себя». Данная фраза была начертана на стене древнего храма Апполона, расположенного в Дельфах. Сократ считал эти слова очень важными, ведь все его мастерство философа было направлено на особую цель: помочь людям разрешать теоретические трудности силами своего ума.

Также следует отметить, что, с точки зрения логического построения диалога, Сократ использовал метод индукции. Иными словами, его рассуждение ведется от частного к общему. То или иное понятие получало в процессе сократовского диалога определение посредством серии уточняющих его границы вопросов.

Три «да» в сократовском методе

Данный способ только недавно стал называться принципом трех «да». Но до нашего времени он дошел, не меняя своей основной идеи. В процессе построения сократовского диалога с собеседником важно соблюдать главные правила и составлять вопросы так, чтобы другой человек без сомнений отвечал «да». При помощи данного метода можно предотвратить агрессивные споры, в которых люди преследуют цель утвердить за собой последнее слово, а не доказать при помощи очевидных фактов свою правоту. В процессе словесной перепалки возникает два вида общения - диалог и монолог. Что касается монолога, это простой, однако совершенно недейственный вариант. А диалог является более совершенным инструментом, позволяющим убедить собеседника в чем-либо. При использовании данного метода в голосе появляются доброжелательные нотки, и человека без какого-либо давления подводят к определенной идее.

Пример

Рассмотрим пример сократовского диалога.

- Сократ, любая ложь является злом!

- Скажи, случается ли так, что дитя болеет, но не желает принимать горькое лекарство?

- Да, безусловно.

-Бывает ли так, что его родители обманом заставляют принять это лекарство в виде пищи или питья?

- Конечно, бывает.

- То есть такой обман поможет спасти чаду жизнь?

- Да, может.

- И никому эта ложь не причинит вреда?

- Конечно, нет.

- В данном случае будет ли такой обман считаться злом?

- Нет.

- Выходит дело, что не всякую.

Как научиться методу сократовского диалога?

Для этого необходимо придерживаться следующих правил.

Предварительно логически продумать свою речь, тщательно ее проанализировать. Чтобы оппонент понял и затем принял идею, необходимо и самому ее очень хорошо понимать. А для этого необходимо изложить все свои мысли на листе бумаги. Затем выделяют главные тезисы и логическую аргументацию к ним. Только так можно полностью разобраться в теме, четко и ясно донести ее до своего собеседника.
Затем написанные на бумаге тезисы следует переформулировать в вопросы. Этими понятными наводящими вопросами и можно подвести собеседника к нужному умозаключению.
Увлечь своего собеседника. Есть такой тип людей, которые не склонны даже вступать в диалог, не говоря уже о том, чтобы выслушивать своего оппонента. Поэтому начало беседы следует продумать особенно тщательно.
Стараться проявлять инициативу - не следует дожидаться, когда собеседник сам начнет говорить.

Главные плюсы метода

Основные достоинства технологии сократовского диалога заключаются в следующем:

Человек приходит к выводу сам, без какого-либо давления или внешнего принуждения. А это значит, что и оспаривать его он не будет.
Если на собеседника не оказывается давления, то от него не будет исходить противодействия.
Собеседник, вовлеченный в разговор, будет более внимательно слушать высказывания, нежели в случае простого монолога.

Где применяется техника сейчас?

Данный метод может применяться в самых разных областях человеческой деятельности, в процессе анализа всевозможных проблем и поиска их изначальных причин. Вопросы позволяют исследовать причинно-следственные связи, лежащие в основе определенной проблемы.

В настоящее время сократовский диалог нередко используется в продажах. Он является одной из техник манипулирования сознанием потенциального покупателя, которому задаются заранее искусно спланированные вопросы. Цель таких вопросов - вызвать у клиента намерение купить вещь.

Положительной целью применения сократовской техники может быть сфера обучения и психологического консультирования. В таком случае человек приходит к пониманию определенных истин, которые раньше были ему недоступны, но с осознанием которых его жизнь становится более яркой, разносторонней.

в психологии

Беседа является одним из основных психотерапевтических инструментов, при этом широко применяется в консультировании и сократовский диалог. Психотерапевт тщательно готовит вопросы клиенту, чтобы научить его новым моделям поведения. Цели вопросов сводятся к следующему:

Прояснить имеющиеся затруднения.
Помочь пациенту обнаружить свои неправильные психологические установки.
Исследовать значимость тех или иных событий для пациента.
Оценить последствия, которые порождает поддержание негативных мыслей.

При помощи техники сократовского диалога психотерапевт не спеша подводит своего клиента к определенному выводу, который им уже заранее запланирован. Данный процесс основывается на применении логических аргументов, в которых и заключается смысл этой методики. Во время беседы с клиентом терапевт задает вопросы так, чтобы пациент отвечал только положительно. Тем самым он подходит к принятию определенного суждения, которое изначально было для него абсолютно неприемлемым.

Сократовский в консультировании

Рассмотрим диалог психотерапевта и клиента. Пациенту 28 лет, он работает программистом в одной из крупных компаний. Он устроился в нее недавно, но в течение всего времени работы его не покидают мысли об увольнении. Хотя его работа ему нравится, конфликты с коллегами не прекращаются. Одну из сотрудниц он довел до слез, пытаясь принизить ее умственные способности в отношении пользования компьютером. Рассмотрим беседу данного клиента с терапевтом в качестве примера сократовского диалога в психотерапии.

Терапевт: Вы стараетесь доказать другим сотрудникам свою правоту для того, чтобы ваша работа была более эффективной?

Пациент: Да.

Т.: А другие сотрудники говорят, что изначально они привыкли работать совершенно по-другому?

П.: Именно.

Т.: Эта ситуация похожа на поговорку о том, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят

П.: Приблизительно так.

Т.: Я припоминаю, как мне пришлось приехать в гости из столицы к своим родственникам за город, и то разительное отличие в обычаях, общении между жителями крупного города и деревни. И это несмотря на тот факт, что городок находится всего лишь в 120 км от мегаполиса.

П.: Что здесь говорить, меня в детстве отправляли в городок в 10 км от столицы, где дверь в подъезд люди открывали исключительно ударом ноги. Тогда мы недолюбливали жителей больших городов… Погодите, так что же это, для своих коллег я похож на горожанина, приехавшего погостить в провинцию?

Использование данного метода полезно как для психологов и педагогов, так и для людей, далеких от этих сфер. При помощи метода сократовского диалога можно подвести собеседника к определенному выводу, склонить его принять свою точку зрения.

Ирония Сократа

Ирония Сократа - это помощь незнающему истину прийти к истине. Он как бы не понимает, что ему говорит собеседник, прикидывается простаком, приводит собеседника к апории (равноценности двух противоположных суждений), в которой утверждается невозможность очевидного, наглядно существующего, не вызывающего сомнения и общепринятого. Иными словами, ирония в данном случае служит тому, чтобы вывести ученика из состояния ложного «знания», а апория - это знак знания о своем незнании. На этой дистанции между истиной (идеями) и очевидностью (миром вещей, теней и мнений) и существует ирония, она помогает оторвать взгляд от игры теней. Хотя этот тип иронии и отличается от существующих в позднейшей истории иных ее типов, тем не менее в ней заключен прообраз всякой иронии, ее «идеальный тип».

Ирония в некотором отношении сходна с трагическим, а в другом оказывается парной категорией к гротеску. Отличается от последнего она по своему философскому определению тем, что возможна лишь в мире двойственности, как и трагическое. Гротеск же многомерен.

Ирония же - это установка сознания, полагающего мир вообще двойственным. Двойственность природы человека и соответственно двойственность мира представлялась убедительным предположением, вплоть до XIX в. Поэтому и ирония, как наиболее проявленная форма тонкого комического, требующая гибкости и подвижности ума, достигает своего виртуозного воплощения в искусстве, которое мы теперь (исторически это излюбленная категория романтизма XIX в.) квалифицируем словом «классическое».

Диале́ктика (др.-греч. διαλεκτική - искусство спорить, вести рассуждение) - метод аргументации в философии, а также форма и способ рефлексивного теоретического мышления, имеющего своим предметом противоречие мыслимого содержания этого мышления. Диалектический метод является одним из центральных в европейской и индийской философских традициях. Само слово «диалектика» происходит из древнегреческой философии и стало популярным благодаря «Диалогам» Платона, в которых двое или более участников диалога могли придерживаться различных мнений, но желали найти истину путем обмена своими мнениями. Hачиная с Гегеля, диалектикa противопоставляется метафизике - такому способу мышления, который рассматривает вещи и явления как неизменные и независимые друг от друга.

В истории философии выдвигались различные толкования диалектики:

учение о вечном становлении и изменчивости бытия (Гераклит);

искусство диалога, достижения истины путем противоборства мнений (Сократ);

метод расчленения и связывания понятий с целью постижения сверхчувственной (идеальной) сущности вещей (Платон);

учение о совпадении (единстве) противоположностей (Николай Кузанский, Джордано Бруно);

способ разрушения иллюзий человеческого разума, который, стремясь к цельному и абсолютному знанию, неминуемо запутывается в противоречиях (Кант);

всеобщий метод постижения противоречий (внутренних импульсов) развития бытия, духа и истории (Гегель);

учение и метод, выдвигаемые в качестве основы познания действительности и ее революционного преобразования (Маркс, Энгельс, Ленин).}

"Сократский" метод, имевший своей задачей обнаружение "истины" путем беседы, спора, полемики, явился источником идеалистической "диалектики". Под “диалектикой” понимали в древности искусство добиться истины путем раскрытия противоречий в суждении противника и преодоления этих противоречии. В древности некоторые философы считали, что раскрытие противоречий в мышлении и столкновение противоположных мнений является “лучшим средством обнаружения истины”. Сократ пользовался именно диалогом, так как считал, что знание, полученное человеком в готовом виде, менее ценно для него и потому не так долговечно, как продукт собственного мышления.

Итак, беседа Сократа исходит из фактов жизни, из конкретных явлений. Он сравнивает отдельные этические факты, выделяет из них общие элементы, анализирует их, чтобы обнаружить препятствующее их объединению противоречащие моменты, и, в конечном счете, сводит их к высшему единству на основе отысканных существенных признаков. Таким путем он достигает “общего понятия”.

Основные составные части "сократического" метода:

* "ирония" и "майевтика" - по форме,
* "индукция" и "определение" - по содержанию.

"Сократический" метод - это, прежде всего, метод последовательно и систематически задаваемых вопросов, имеющих своей целью приведение собеседника к противоречию с самим собой, к признанию собственного невежества.

Таким образом, ирония Сократа -- это скрытая насмешка над самоуверенностью тех, кто мнит себя «многознающим». Прикидываясь простаком и задавая вопросы, Сократ лишал самонадеянности «многознающего» собеседника, обнаруживая противоречия в его суждениях, несоответствия между исходными посылками и конечными выводами.

Ирония Сократа была направлена также против духа псевдосерьёзности, против слепого преклонения перед традицией и разного рода ложными авторитетами, почитание которых не обосновано убедительными доказательствами. Это не означало отказа от значительного и серьезного, но, напротив, являлось призывом к подлинно значительному и серьезному, к постоянному «испытанию» серьезного, призывом к правдивости, искренности. Ирония Сократа -- нечто большее, чем обычная ирония: ее цель не только в том, чтобы разоблачить и уничтожить, но и в том, чтобы помочь человеку стать свободным, открытым для истины и для приведения в движение своих духовных сил.

Философский смысл сократовской иронии состоит в том, что она не признает ничего окончательного, раз навсегда данного и неизменного. И если Сократ сомневался в своей мудрости и в мудрости других, то лишь потому, что был уверен: нет такой человеческой мудрости, которая могла бы стать окончательной. Ирония Сократа исключает всякий догматизм, она направлена против претензии на «всезнайство», непогрешимость и непререкаемость. Сократовская ирония проистекает из любви к мудрости и обращена на возбуждение этой любви. О ней нельзя судить только по ее форме, как и о сущности самого Сократа ошибочно было бы судить по его внешнему облику.

Однако Сократ ставил своей задачей не только "ироническое" раскрытие противоречий в утверждениях собеседника, но и преодоление этих противоречий с целью добиться "истины". Поэтому продолжением и дополнением "иронии" служила "майевтика" - "искусство помочь родиться знанию" (намек на профессию матери Сократа - повивальной бабки). Сократ хотел этим сказать, что он помогает своим слушателям родиться к новой жизни, к познанию "всеобщего" как основы истинной морали. Сократ считал, что знания уже содержатся в головах слушателей, и задачей учителя видел лишь извлечение этих знаний на поверхность, доведение их до сознания человека. Основная цель "сократического" метода - найти "всеобщее" в нравственности, установить всеобщую нравственную основу отдельных, частных добродетелей. Эта задача должна быть разрешена при помощи своеобразной "индукции" и "определения".

Определение. Диалектика в понимании Сократа есть метод исследования понятий, способ установления точных определений. Определить какое-либо понятие для него значило раскрыть содержание этого понятия, найти то, что заключено в нем. Для установления точных определений Сократ разделял понятия на роды и виды, преследуя при этом не только теоретические, но и практические цели. По сообщению Ксенофонта, Сократ был убежден, что разумный человек, «разделяя в теории и на практике предметы по родам», сможет этим методом отличить добро от зла, выбрать добро и быть высоконравственным, счастливым и способным к диалектике.

Установление общих определений, по свидетельству Аристотеля, было одним из нововведений Сократа в философию. Для Сократа диалектика, вопросно-ответный способ обнаружения истины, была прежде всего методом определения этических понятий, т. е. методом нахождения в данном понятии общих и существенных признаков, выражающих его сущность.

Здесь необходимо отметить также и тот факт, что, по свидетельству Аристотеля, Сократ был далек от наивной мысли предшествующих (а также многих последующих) философов, полагавших будто бы общие понятия (определения) существуют в качестве объектов наряду с телесными предметами. По оценке Гегеля, Сократ был убежден, что сознание черпает из самого себя, т.е. что определения и общие понятия рождаются в индивидуальном сознании (в "умном месте"). Но столь же очевидно для Сократа и то обстоятельство, что посредством ссылок на обобщение единичных фактов (сколь угодно многочисленных) невозможно объяснить возникновение общего понятия. Формулировка определения предполагает радикальный качественный сдвиг, прорыв индивидуального сознания к постижению всеобщей единой сущности, что индуктивным путем принципиально недостижимо. Можно констатировать, что в сократовской философии впервые в рациональной форме была зафиксирована одна из центральных философских проблем, которая остается в фокусе актуальности вплоть до настоящего времени.

Индукция. «Индукция» Сократа -- это то же, что и его «определение», с той лишь разницей, что индукция устанавливает общее в частных добродетелях путем их анализа и сравнения, а определение, решая ту же задачу, разделяет, кроме того, понятия на роды и виды, выясняет их соотношения.

Сократ широко использовал «индуктивные доводы» на всех этапах диалога, привлекая множество случаев и обстоятельств с намерением придать обсуждаемому вопросу ясный и точный характер. Сократ направлял собеседника на поиск этического общего, заставляя его изменять свое мнение и уточнять определения.

При этом привлекает внимание техника ведения беседы, виртуозно отработанная Сократом, который то и дело ловит собеседника на противоречиях, а также тщательно продуманный набор примеров, позволяющий выявлять моменты сходства в одних случаях и черты различия в других.

Сократовская индукция и есть определение добродетелей путём установления в единичных и частных поступках сходств и различий.

«сократовская ирония» - это раскрытие противоречия в первоначальном мнении оппонента устами самого оппонента. Ведущий дискуссию делает это с помощью последовательно задаваемых, системных вопросов. Однако это только половина задачи. Вторая половина - преодоление этих противоречий с целью поиска истины.

Продолжением и дополнением «иронии» служила «майевтика». Майевтика - самое загадочное в сократовской дискуссии. Это – «повивальное искусство» для мужчин (мать Сократа была по профессии повивальной бабкой). Основная задача сократического диалога состояла в нахождении «всеобщего» как основы истинной морали и нравственности. В диалоге необходимо было установить всеобщую нравственную основу отдельных, частных добродетелей. Эта задача решалась при помощи «индукции» и «общих определений». Эти два метода ведения беседы взаимно дополняли друг друга:

1) «индукция» - отыскание общего в частностях (частных добродетелях) путем их анализа и сравнения;

2) «определение» - или «что вещи» («Что-вопросы»), установление «родов и видов» понятий, их соотношения.

Общее определение есть способ выяснения и установления границ знания и незнания. С помощью «Что-вопросов» философ помогал собеседнику «вспомнить то, что было известно его душе». Восстановление знаний по Сократу было равносильно духовному возрождению! Майевтика по Сократу есть возрождение знаний («родовспоможение души»), принятие плодов познания, а не «озвучивание» собственной мудрости. С помощью общих определений эти плоды познания-воспоминания связывались «логическими скрепами бытия» (термин А. Ф. Лосева). Тем самым и раскрывалась мыслимая сущность предмета, а не его чувственная, чисто внешняя, явленная оболочка.

Сократическое "незнание"

Софисты прославили себя тем, что перед лицом слушателя принимали позу всезнаек. Сократ, напротив, принял образ ничего не ведающего, всему лишь научающегося. Утверждение Сократа - знаю, что ничего не знаю - нужно поставить в связь не столько с человеческим знанием, сколько со знанием божественным. Именно в сравнении себя с Богом всеведущим, очевидной становится вся хрупкость и ничтожность человеческого познания, в том числе его, Сократа, мудрости.

Противоположность между "божественным знанием" и "человеческим знанием" была излюбленным мотивом всей предшествующей греческой мысли, ее-то и закрепляет вновь Сократ.

Наконец, заметим сильный иронический эффект, эффект благотворного потрясения слушателя, производимый заявлением об изначальном незнании.

Ирония Сократа.

К числу особенных характеристик сократовой диалектики принадлежит ирония. Вообще говоря, ирония означает "симуляцию". В нашем особом случае это некая игра, или шутка, или военная хитрость, среди множества функций которой было намерение со стороны Сократа вынудить собеседника обнаружить себя. Шутя, при помощи слов или фактов, Сократ надевает на себя маску страстно преданного друга своего собеседника, восхищается его способностями и заслугами, испрашивая, у него совета или просит обучить чему-нибудь. В то же время, при более глубоком подходе становится прозрачной уловка. Ясно, что за шуткой стоит серьезная и всегда методичная цель. Ясно также, что под разными масками Сократа, за функциональностью иронии, можно разглядеть одну наиболее существенную - притворство в незнании, невежестве.

Ирония - отличительная черта диалектического метода Сократа, его способа ведения диалога и поиска общих определений. Об этом свидетельствуют диалоги Платона, среди которых нет почти ни одного, где бы Сократ, ведя беседу, не иронизировал, не выражал своей тонкой насмешки. В результате этого диалоги Платона, изображающие философские дискуссии Сократа, полны забавных сцен и ситуаций. Платоновский Сократ то и дело принижает себя и превозносит других, делая вид, что ничего не смыслит в предмете обсуждения, и просит своего собеседника ("мудрость" которого несомненна!) вразумить его, Сократа, наставить на путь истины. Так, обращаясь к Евтифрону, уверенному в своих знаниях о божественных делах, Сократ говорит: "Так вот, друг мой Евтифрон, объясни ты мне, дабы стал я мудрее". Но когда выясняется, что Евтифрон не в состоянии ответить на его вопросы и объяснить толком, что

такое благочестие, он иронически замечает: "Я понимаю, что кажусь тебе менее понятливым, чем судьи. Им же ты, очевидно, докажешь, что поступок твоего отца - незаконный и все боги ненавидят подобные дела" (Платон, Евтифрон, 9 в).

Таким образом, ирония Сократа - это скрытая насмешка над самоуверенностью тех, кто мнит себя «многознающим». Прикидываясь простаком и задавая вопросы, Сократ лишал самонадеянности "много знающего" собеседника, обнаруживая противоречия в его суждениях, несоответствие между исходными посылками и конечными выводами. Сократовскую иронию, его манеру постоянно задавать вопросы и не обнаруживать при этом собственного суждения можно назвать вслед за Бреном (59, 97) эротиматической (вопрошающей) иронией. Она нередко вызывала раздражение тех, кто был далек от умонастроения Сократа.

В «Государстве» (1, 837 а) Платона один из участников беседы, софист Фразимах, недовольный сократовским стилем ведения диалога, резко заявляет: "Вот она, обычная ирония Сократа!" Обращаясь к Сократу, Фразимах продолжает: " Я уж и здесь всем заранее говорил, что ты не пожелаешь отвечать, прикинешься простачком и станешь делать все, что угодно, только бы увернуться от ответа, если кто тебя спросит".

Упрек Фразимаха сводится к тому, что позиция задавать вопросы, занятая Сократом, создает для него более выгодные условия ведения диалога, чем для его собеседника, которому приходится отвечать. Это верно, но верно и то, что вопрошающая ирония Сократа как раз и была направлена на высмеивание тех, кто, подобно

Фразимаху, ни в чем не сомневался, кому все и всегда было ясно. В беседе с Фразимахом, уверенным в том, что справедливость - это то, что выгодно более сильному, Сократ просит уточнить это определение: "Ты утверждаешь, что пригодное сильнейшему - это и есть справедливое. Если Полидамант у нас всех сильнее в борьбе и в кулачном бою и для здоровья его тела пригодна говядина, то будет полезно и вместе с тем справедливо назначить такое же питание и нам, хотя мы и слабее его?" (338 с-d). Почувствовав жало иронии, Фразимах с возмущением протестует: "Отвратительно это с твоей стороны, Сократ, - придавать моей речи такой гадкий смысл". "Ничуть, благороднейший Фразимах, но поясни свои слова", - невозмутимо продолжает Сократ (338 d).

Ирония Сократа была направлена также против духа псевдосерьезности, против слепого преклонения перед традицией и разного рода ложными авторитетами, почитание которых не обосновано убедительными доказательствами. Это не означало отказа от значительного и серьезного, но, напротив, являлось призывом к подлинно значительному и серьезному, к постоянному «испытанию» серьезного, призывом к правдивости, искренности. Ирония Сократа - нечто большее, чем обычная ирония: ее цель - не только в том, чтобы разоблачить и уничтожить, но и в том, чтобы помочь человеку стать свободным, открытым для истины и для приведения в движение своих духовных сил (см. 69, 17).

Философский смысл сократовской иронии состоит в том, что она не признает ничего окончательного, раз навсегда данного и неизменного. И, если Сократ сомневался в своей мудрости и в мудрости других, то лишь

потому, что был уверен, что нет такой человеческой мудрости, которая могла бы стать окончательной. Ирония Сократа исключает всякий догматизм, она направлена против претензии на «всезнайство», непогрешимость и непререкаемость.

Сократовская ирония проистекает из любви к мудрости и обращена на возбуждение этой любви. О сократовской иронии нельзя судить только по ее форме, как и о сущности самого Сократа ошибочно было бы судить по его внешнему облику. В платоновском «Пире» (216 d-е) Алкивиад, характеризуя личность Сократа, заявляет, что безобразная внешность этого силена обманчива, она иронична, т. е. заключает в себе, так сказать, смысл, обратный тому, что непосредственно воспринимается.

Из слов Алкивиада следует, что ирония Сократа, его «наивные» вопросы и «невинное» поддразнивание были рассчитаны на то, чтобы вызвать смятение в душе собеседника (Пир, 215 е), заставить его осознать свое незнание и задуматься над своей жизнью. Алкивиад признается: "… этот Марсий (т. е. Сократ.. - Ф. К.) приводил меня часто в такое состояние, что мне казалось нельзя больше жить так, как я живу" (216 а). Алкивиад продолжает: "Я был беспомощен и растерян, он покорил меня так, как никто никогда не покорял" (219 е). Ясно, что ирония Сократа преследовала конструктивные цели, заключала в себе вполне положительное содержание. Она порождала "в душах людей чувство идеального, какой-то внутренний опыт высших реальностей, хотя что это за высшие реальности - ясно не говорится" (28, 76).

Вместе с тем сократовская ирония полна увлечения спором, страстью к полемике и дионисийским (вакхическим)

восторгом одержимых философией (см. Платон. Пир, 218 в). Возможно, этой увлеченностью, напоминающей словесный агон (состязание) софистов, объясняются расхождения, наблюдаемые иногда в суждениях платоновского Сократа. Так, устами Лахеса в одноименном диалоге опровергается определение мужества, данное в диалоге «Протагор». Впрочем, обращает на себя внимание и то, на наш взгляд, немаловажное обстоятельство, что в «Лахесе» (195 а) мужество определяется как «знание» (episteme) в смысле, так сказать, информированности об опасном и безопасном, в то время как в «Протагоре» (360 d) сущность мужества определяется как «мудрость» (sophia), т. е. как «понимание» опасного и безопасного. Во всяком случае такого рода расхождения и противоречия, естественные для любого мыслителя, не могут служить достаточным основанием для того, чтобы считать Сократа тем, что "стремился не убедить своего противника, а доказать свое превосходство, всегда оставляя за собой последнее слово" (65, 60). Иначе говоря, они недостаточны для того, чтобы изображать Сократа заядлым софистом, которому победа в споре и демонстрация своего интеллектуального превосходства были важнее какой бы то ни было заботы об истине.

Сократовская ирония вообще «амбивалентна», двуедина: с одной стороны, она связана с его «скептицизмом», с тезисом о знании им своего незнания, с другой - с его майевтикой, основанной на уверенности, что человек скрыто обладает правильным знанием (знанием "всеобщего"), и задача заключается в том, чтобы с помощью искусных вопросов и ответов извлечь из него это знание. Сократ, иронизируя, утверждает- возбуж

дает в собеседнике потребность в самопознании и самосовершенствовании. Таким образом, отрицание, сопровождающее иронию Сократа, не будучи самоцелью, не является позицией нигилизма (выражением "абсолютной отрицательности", по словам Кьеркегора). Это и понятно: позиция абсолютной иронии и абсолютного скептицизма шла бы вразрез со всем мировоззрением Сократа и его жизненной установкой - найти в человеке устойчивое ядро, что-то постоянное, единое и гармоническое.

Этим устойчивым ядром Сократ считал внутренний мир человека, его разум, с помощью которого познается добро и зло и делается выбор добра; его благоразумие (sophrosyne), обеспечивающее единство сознания и действия, гармонию знания и поведения. Именно на убеждении в возможности объективного знания, на уверенности в познаваемости внутреннего мира человека и строилось основное положение этического учения Сократа, гласящее, что добродетель есть знание. Выдвижение этого тезиса было бы бессмысленным, если бы Сократ был скептиком и агностиком, считал бы, что все попытки познания истины напрасны и тщетны, обречены на неудачу.

Но если это так, то со всей остротой встает вопрос, затронутый выше: чем объяснить, что все поиски Сократом общих определений почти неизменно оказывались безуспешными, оканчивались безрезультатно? И как расценивать, например, следующее признание Сократа: "Но ты, Критий, относишься ко мне так, словно я признался в знании того, о чем тебя спрашиваю, и будто готов согласиться с тобой, если захочу. Это не так: я исследую вместе с тобой вопрос, который каждый раз возникает,

только потому, что сам не знаю его; когда же исследую вопрос, тогда и скажу тебе, согласен с тобой или нет" (Платон. Хармид, 165 Ь).

Не являются ли эти слова подтверждением скептицизма и гносеологического нигилизма (агностицизма) Сократа? Полагаем, что нет. Прежде всего следует сказать, что известная доля сомнения (скепсиса) признак мудрости и одно из условий развития познания, углубления знаний. Познание, говорил Аристотель, есть разрешение прежнего сомнения. Разрешение вновь возникающих сомнений есть постоянный поиск. Для Сократа поиск - это состояние интеллектуального бодрствования, отсутствие же поиска - явный признак умственной спячки. И нет ничего неожиданного в том, что в своих попытках нахождения общих этических определений Сократ не приходил к каким-либо абсолютным, окончательным результатам. Поиск (познание) не имеет конца. Нет конца поиску в процессе все более точного определения понятий и в диалогах Сократа.

Сократ был уверен, что сущность этических явлений (например мужества) в качестве объекта поиска, т. е. определения понятия, существует не просто как слово или термин, но как бы объективно, в самом многообразии поступков людей. Отсюда и смещение акцентов с многообразия единичных вещей и явлений на общее и тождественное, тенденция поиска единого и общего как такового. Если софисты, выдвигая на первый план индивидуальное и особенное, забывали об общем или же объявляли общее фикцией, то у Сократа наметилась противоположная тенденция. Тем не менее, надо полагать, сам по себе поиск единого во многом, тождественного

в разнообразном, постоянного в изменчивом, будучи диалектическим подходом к действительности, т. е. рассмотрением всего сущего с точки зрения единства противоположностей, позволял Сократу, пусть интуитивно, удерживаться от чрезмерного противопоставления искомого общего (единого, тождественного, постоянного) многообразию явлений и превращения его в самостоятельную субстанцию.

Вместе с тем напрашивается вывод, что недостаточное понимание диалектики (противоречивого единства), противоположностей общего и единичного, сущности и существования, идеального и материального явилось одной из главных причин того, что софисты и Сократ, хотя и с противоположных позиций, не в состоянии были дать определение понятиям. Софисты, ссылаясь на обусловленность (местом, временем, отношением, состоянием живого организма и т. д.) этических, эстетических и т. п. явлений и соответствующих аксиологических суждений, приходили к заключению о принципиальной невозможности общих определений, указывая, в частности, на тот факт, что ни одна вещь (например, пища, дождь и т. п.) не может быть благом для всех существ во всякое время. Соответствующим образом они объясняли плюрализм мнений, истин, оценок и вкусов. Сократ же, напротив, исходил из того, что при всей относительности, т. е. конкретной (материальной) обусловленности этических, эстетических и т. п. явлений и соответствующих суждений, в названных явлениях и суждениях имеется общий (и существенный) для них признак, единая структура, иначе мы не могли бы разные вещи обозначить общим словом, единым термином; более того,

мы не в состоянии были бы вообще разговаривать и вести беседу. Словом, считая единое суждение о чем-либо принципиально возможным, Сократ стремился, посредством раскрытия противоречий в суждениях собеседника и их устранения, прийти к более точному, единому и непротиворечивому определению того или иного этического (эстетического и т. п.) понятия. Поэтому диалоги Сократа имеют и не имеют конца; по крайней мере они предоставляют простор для дальнейших изысканий, открывают новые горизонты для поиска.

Судя по всему, в ориентации на самопознание и на самостоятельное решение проблемы Сократ видел средство утверждения автономии человека, самоопределения его личности. Однако тут же следует оговориться, что сократовское понимание автономии человека означает не изоляцию от общества, не разобщение людей, а, напротив, укрепление их морально-этических связей, сплочение общества в целом. Чтобы убедиться в справедливости сказанного, достаточно сопоставить Сократа, его учение (в котором сказалась его личность), с киниками, их учением и образом жизни.

В отличие от иронии Сократа, высмеивавшего все ложное и псевдосерьезное, ирония у киников переходит в сарказм и в скандал, в полное пренебрежение ко всем обычаям и нормам поведения. Бросая вызов принятому образу жизни, киники отгораживались от мира и проповедовали автаркию, самоудовлетворение, независимость от внешнего социального мира. Антисфен считал, что мудрый, имея в себе все, довольствуется собой, а Диоген отгородился от мира, поселясь в бочке. Сократ собирал вокруг себя всех желающих вступить с ним в

диалог, Диоген же, согласно преданию, днем с огнем (с фонарем) искал человека в Афинах. Однажды, когда он крикнул: "Эй, люди!" - и к нему прибежало несколько человек, он прогнал их палкой, сказав: "Я звал людей, а не отбросы". Излишне говорить, что такая позиция совершенно немыслима для Сократа. Ориентируя на самопознание и благоразумие, он не замыкается в себе, но идет к людям, чтобы разделить с ними свои мысли и чувства, свои сомнения и надежды.